Трилобит
Шрифт:
– Вы только посмотрите, как выписаны все вены, все кровеносные сосуды на пенисе Бога-Самца, - развивал свою мысль мой собеседник, - а насколько величествен Бог-Ископаемое!
– Да, - согласился я, - в самом деле. А в других нишах тоже картины?
– Конечно, тут представлена вся наша Священная История, от инициации до трансфигурации. Вы можете сейчас обойти их и посмотреть, пока месса еще не началась.
Я направился к следующему углублению, а Артур остался стоять, продолжая восхищаться полотном с изображением инициации.
Когда зажглась подсветка, и я разглядел очередной шедевр,
“Откуда они узнали?
– подумал я, - я же никому об этом не рассказывал. Если только не сама Лорин поведала о случившемся со мной конфузе”.
– Хорошая картина, - услышал я голос сзади. Рядом стояла обнаженная молодая женщина, та самая, над телом которой мы с Эвелин недавно занимались сексом.
– Почему она называется “Благовещение”?
– спросил я.
– На ней изображена сцена из Святой Истории, где Бог-Самец получает благую весть от Бога-Самки через явившегося ему Бога-Ископаемого, - с серьезным видом произнесла собеседница.
“Отлично, благую весть, значит”, - подумал я, вспомнив тогдашний позор, но вслух заметил:
– Насколько я понимаю, вы мертвы.
– Мы все здесь мертвы, - согласилась женщина, - кроме богов и настоятеля. Только они могут одновременно находиться в двух состояниях.
– Я тоже не мертвый, - сказал я.
Собеседница посмотрела мне в лицо и улыбнулась.
– Конечно же, как я вас сразу не узнала. Вы трансфигурант, считайте, тот же бог. Мы целовались вчера с вами и Богом-Самкой. Мне так понравилось. Было просто замечательно. Мне очень хотелось совокупиться с вами, но это, к сожалению, не допускается.
– Почему?
– Потому что вся ваша сперма должна теперь принадлежать только Богу-Самке.
– Я мог бы немного посовокупляться с вами, а кончить в Бога-Самку, - во мне начало пробуждаться чувство юмора. Оставив женщину стоять с открытым от удивления ртом, я перешел к третьему полотну.
На нем была изображена молодая девушка в бывшей когда-то белой, а ныне залитой кровью блузке, висящая на деревянном суке, насквозь пронзившим ее живот. Рядом стояла молодая Эвелин со спущенными трусами и задранной юбкой. Чуть отклонившись назад, она пальцами одной руки разводила свои половые губы, в то время, как указательным пальцем другой руки терла клитор. А над всем этим нависал огромный черный трилобит. “Visitazione”, - прочитал я табличку, - “визитация”, то есть “посещение”.
– Все ясно, - пробормотал я, - Богиня-Самка посещает свою подругу Линду в присутствии Бога-Ископаемого.
– Как я вас всех ненавижу!
– услышал я знакомые шипящие интонации,
– Эй, следопыт, - дразнящим голосом произнес я, - каким образом твой член находится не в твоем вонючем рту, а болтается между ног?
– Бог-Ископаемое решил, что там он мне будет нужнее, - прошипел мальчишка, - как вы могли убить меня, великого разведчика и исследователя?
– Ты сам виноват, - ответил я, - ты поставил нас в условия, когда просто не было другого выхода.
– Неправда, - завизжал толстяк, - если бы твоя сучка отсосала у меня, я бы никому ничего не сказал. Я бы потребовал, чтобы на другой день ты тоже у меня отсосал, а дальше я бы хотел трахнуть ее, а потом трахнуть тебя в зад…
– У тебя слишком бурная фантазия, - прервал я его рассуждения, - и слишком непомерный аппетит. Возможно, нам следовало просто смириться с тем, что ты расскажешь всем о моих отношениях с Эвелин, но что сделано, то сделано. И вот еще что, гадкий следопыт, сейчас, через десять лет мне ни капли тебя не жалко!
– Как я хотел бы убить вас обоих, - процедил гаденыш.
– Ну так убей, если сможешь! В чем же дело?
Мальчишка внезапно опустил голову и пошел прочь.
– Только бог может убить другого бога, - бросил он через плечо.
Я перешел к следующей картине и, прежде чем окинуть ее взглядом, посмотрел на табличку. “Lamentazione” – гласила надпись, то есть “ламентация” или “оплакивание”. Я уже догадывался, что увижу на полотне, и интуиция меня не обманула. На переднем плане лежал обнаженный мертвый мужчина, в котором я узнал Артура. На нем лицом к зрителю восседала голая Эвелин, запихнувшая укрепленный свечой и стянутый презервативом член мужчины в свое влагалище. Поскольку художник избрал фронтальный ракурс, я не видел, что творилось позади женской фигуры, однако фрагмент парафиновой свечи ясно просматривался за бедрами моей возлюбленной. По щекам Бога-Самки текли потоки слез. Сомневаюсь, что в реальности она плакала так сильно.
– Не ожидал увидеть меня здесь, трансфигурант?
Рядом со мной стояла Лорин, также обнаженная, практически не изменившаяся со времен нашей поездки по горам.
– Лорин?
– не веря глазам, переспросил я, - но ведь это означает, что ты…
– Да, я умерла. Это случилось через год после нашего расставания. Я возвращалась домой поздно, и трое бандитов изнасиловали меня и убили, а потом опять изнасиловали.
– О, господи, - ужаснулся я.
– Да, когда меня насиловали при жизни, было больно и неприятно, а после смерти мне даже понравилось. И еще, я хочу тебе сказать, что жалею о том, что тогда бросила тебя. Понимаешь, когда меня убивали, у меня самопроизвольно сработал мочевой пузырь, и я обмочилась. Насильников, впрочем, это не остановило. Так что мы теперь квиты.