Тринадцать полнолуний
Шрифт:
— С удовольствием, тем более, что её непосредственность и чувство здорового юмора мне импонируют, — потёр ладони Юлиан, — но не будем начинать от самого её рождения. Любознательная и решительная в своих поступках девочка шла по жизни порой рискованно, порой вполне умеренно. Её любопытство о смысле жизни, о том, что было, есть и будет, по-хорошему чистое и открытое. Но давайте поторопимся, ибо в её земной жизни наступает переломный момент и оттого успеем ли мы, будет зависеть весь наш сегодняшний разговор, впрочем, как и все преидущие.
— Очень любопытно, я и так перенёс сегодня довольно много переживаний по поводу будущего. Но к этому знакомству я
Генри огляделся по сторонам и увидел, что они стоят посреди широкой дороги со странным, чёрным покрытием. Оно было твёрдым, но не пыльным, как дороги в его времени. По обеим сторонам, в нескольких метрах, был сплошной лес. Генри оглянулся и в ужасе попятился назад. Прямо на него, по полотну дороги мчался рычащий, железный механизм.
— Это машина, мой друг, ни мы ей, ни она нам не причиним вреда. В этой машине и едет ваша ученица, — Юлиан тронул Генри за руку.
— А как я её узнаю? — заволновался Генри.
— Ну, во-первых, у неё есть отличительный знак, это большая родинка на шее, за левым ухом, прикрытая волосами, а во-вторых, она единственная женщина в этом железном чудовище, — Юлиан передёрнул плечами.
— Ну и что, что дальше? — Генри подался вперёд.
— Не волнуйтесь, сейчас вы всё будете слышать и видеть, — Шалтир, молчавший до сих пор, подал голос.
Генри почувствовал невероятную лёгкость, будто всё его тело разбилось на мельчайшие молекулы и растворилось в воздухе, рассекаемом «железным чудовищем» как назвал его Юлиан.
— Смотрите, мой мальчик, этот рычащий железный зверь называется «машина». В будущем, езда на лошадях и каретах перестанет быть единственным средством преодолевать большие расстояния. Огромные заводы будут производить несметное количество этих монстров, ритм жизни будет настолько стремительным, а люди расселятся так далеко друг от друга, что иначе, чем передвигаться таким способом будет просто невозможно. Человек, сжимающий руками небольшое колесо, называется «водитель», а колесо в его руках, называется «руль». Видите значок, некую эмблему в виде трёх расходящихся лучиков? Это фирменный знак завода, огромной корпорации, производящей эти машины. Она называется именем прекрасной девушки, отец которой и создал этот огромный «концерн»,
В машине находилось четыре человека, двое мужчин сидели впереди, мужчина и женщина сзади. Между четерьмя пассажирами этого чуда техники шёл разговор.
— Послушай меня, не надо так быстро ехать. Я, конечно понимаю, что ты хороший водитель и давно за рулём, но ведь ты здесь не один и отвечаешь за наши жизни, — молодая женщина обращалась к мужчине, сидящему впереди, — тем более, я чувствую, твоё лихачество не доведёт до добра. Ещё, я чувствую, просто ощущаю всей кожей и душой присутствие самой госпожи Смерти, она заинтеросовалась нами и это совсем некстати.
— Что ты каркаешь под руку, надоела уже бреднями о своих предчувствиях, — буркнул мужчина, сидящий рядом с водителем и ещё что-то пробормотал себе под нос.
— Я прекрасно знаю, ничто не стимулирует мужчину сильнее, чем брошенный ему вызов. Но слушай, неужели ты не можешь успокоиться? Для чего, скажи, для чего мчаться, как угорелому? Я понимаю, машина классная, крутая, но мы-то здесь при чём, если тебе на себя наплевать? — молодая женщина поправила голову мужчины, сидевшего с ней рядом и дремавшего на её плече.
— Я не понял, что ты завелась? Новая тачка, дорога, как скатерть, что ещё надо?: Сиди себе и помалкивай, — сосед водителя недовольно поморщился.
— Я уже незнаю, как вам объяснять, на этой трассе надо быть более спокойным, здесь правят эгрегоры, которые питаются жертвами автокатстроф, чем больше погибших, тем им лучше. Я чувствую их, как никогда раньше, они явно давят на нас и тебя в шею толкают, заводят. Ничто так не стимулирует магические способности, как явное внимание дьявола. А ты, дурак, поддаёшься их давлению, — женщина тронула водителя за плечо.
— Эра, твоя одержимая тяга к сверхестествененому, к этим оккультным бредням у меня уже в печёнках сидит. Ты достала уже, поменьше читай всякой белиберды, которую пишут всякие придурки. Есть бог, нету бога, есть дьявол, нету? Какая разница, в этой жизни всё зависит от нас самих. Какая энергия, какие эгрегоры, что ты мелешь всякую чушь? Бред какой-то, кому нужна наша энергия, кроме нас самих. Ты посмотри вокруг, да над тобой уже чуть ли не смеются, ты всё в облаках витаешь, а жизнь одна. Ты только позоришься и его на посмешище выставляешь, люди над тобой смеются и над твоими бреднями, — водитель кивнул головой на дремавшего соседа женщины, тот что-то пробурчал и откинулся на спинку сиденья.
Водитель и его сосед переглянулись и засмеялись с лёгкой ноткой иронии.
— Вы два идиота, но видит бог, я сделала всё, что могла и как могла пыталась вас уговорить. Радиоволны мы тоже не видим, но это не говорит что их нет. В моём сердце нет обиды на вас, хотя вы потешались надо мной и моими способностями. У чистого сердца есть одно желание, чтобы господь простил вас и по возможности, принял ваши души под свои покровы. Я прошу, чтобы в этой катастрофе провидение помогло мне и мужу остаться в живых, ибо видит бог, я взывала к твоему разуму. Не получится помочь тому, кто не хочет помочь себе сам. А вам, дорогие спутники, весело потешавшимся над моими предчувствиями, могу сказать только одно «каждая нахальная смерть должна учить вас до тех пор, пока свою очередную жизнь вы не проживёте идеально». А господь, верю, услышал меня.