Трунька о себе, своих попутчиках и славном «Дальтелефильме»
Шрифт:
К любой работе он относился с полной серьезностью. Каждый из нас проходил курсы по гражданской обороне. И я не помню ни одного человека, кроме Канищева, кто бы относился к этой учебе с такой ответственностью. Он досконально изучил гражданскую оборону и получил самую отличную оценку. Он везде был отличником.
Когда в документальной картине о Даманских событиях «Здравствуй, мама!» натуральная мама ненатурально, как ему казалось, плакала
– Кредо режиссера – ходить по головам других! – заявил он с трибуны, когда отмечали его пятидесятилетие.
Бог ему судья.
Кадр одиннадцатый
Масленников и художественное кино
В советском кинематографе есть фигура, которая стоит особняком от других режиссеров – Лев Владимирович Кулешов. Он не поставил выдающихся фильмов, которые принесли бы славу отечественному кино, но сделал не менее важную вещь – создал теоретические предпосылки создания шедевров. Известны слова последователей мастера, выпускников ВГИКа: «Мы делаем картины – Кулешов сделал кинематографию». Почему я вспомнил патриарха советской кинематографии. На мой взгляд, Альберт Евгеньевич Масленников был для Дальтелефильма таким же созидающим началом, как Кулешов для отечественной и мировой кинематографии.
Альберт Евгеньевич Масленников
Строить – не разрушать. Это процесс длительный и кропотливый. Альберт пришел на студию из театра, киношного опыта никакого. Все пришлось постигать на практике, и обучаться самому, и учить других. Снимать фильмы и создавать новый творческий коллектив. Все, как у Кулешова, только на 30 лет позднее. Вспоминая прошлое, я теперь отчетливо понимаю, что мы все варились в собственном соку. А где было учиться? Только на тех образцах, которые мы видели на экранах кинотеатров или получали на студию по обмену. Были еще книжки, но по ним сильно не научишься. Так что учились на своих ошибках.
Вырабатывался некий стереотип правильного фильма. На страже правильного
Небольшая история. В пору, когда я еще был Патшипником, мы с Шипом только что сдали «Метаморфозы», я оказался временно не у дел. Написал сценарий фильма-концерта «18,5». Цифра означала средний возраст участников концерта, а номера связывались детскими фотографиями и стихами поэтов, погибших в Великую Отечественную Войну. Лирика чистой воды, да еще замешанная на патриотизме. Умные люди читали – хвалили. Худсовет тоже похвалил, но вынес вердикт, что Патрушеву еще рано такое кино делать – он не справится. Кино отдали Шепшелевичу. Сценарий, конечно, похерили, не будет же он бесплатно горбатиться. Как я уже говорил ранее, за режиссуру концерта гонорар не платили, только за сценарий. Так немного позже появился фильм «О чем поют молодые» – кастрированный вариант моих «18,5», на котором я работал ассистентом. Еще бесплатнее.
К самостоятельной работе я рвался. И тут Альберт Евгеньевич предложил посмотреть материал детской игры «Зарница». Была в советские времена такая военно-патриотическая игра. Материал сняли, Альберт вчерне собрал кино, разочаровался и отложил до лучших времен. Тогда еще принудительного плана на производство картин не было. Снимали что хотели. Говорят, что отложено на день – отложено на сто дней.
Меня черновой вариант фильма тоже не вдохновил. Правильно-скучное кино. Любопытства ради, я решил посмотреть, что же не вошло в монтаж и было выброшено за борт. Пленку тогда не сильно экономили, и остатков оказалось много. Торопиться было некуда, и я внимательно просмотрел весь материал. И поразился. То, что было смонтировано, показывало парадную сторону детской игры, официальную, как линейка в пионерлагере. А живинка, игра и детство остались в так называемых остатках, простите за тавтологию. Я тут же набросал проект, как сделать «неправильное» кино. Тут опять вмешался худсовет и снова посчитал, что мне рано делать кино, и поручил его молодому режиссеру Борису Кучумову, только что закончившему актерский факультет Института искусств. А поскольку он с пленкой еще не общался, назначили меня к нему ассистентом. И тут я взорвался, во мне проснулся Трунька.
Конец ознакомительного фрагмента.