Тутти Кванти
Шрифт:
— Не жалей дохлятину! — встрял рыбак, взгромождая локти на стойку. — Налей-ка мне чего покрепче… Всех отступников передавить надо… Да флакон сока похолодней, нутро дымится… Вот пока летим, а через миг, может, кости друг дружки собирать будем…
— Ты откуда такой драный? — выпучился стажер. — Кто из тебя кровь пускал?
— Сходи отсюда сегмента за три-четыре — и тебя разрисуют. Там красивая драчка идет с ослушниками. Но чья возьмет — знать бы…
— Ты мой собрат терцетчик?
— Еще… нет, — законфузился рыбак. — Но я бы их всех…
Стажер
— Здоров ты, есть на что поглядеть… — Кивнул хозяину: — Налей-ка и мне, хочу с ним сблизиться.
Они выпили крепкого, жгучего сори, а рыбак еще и флакон ледяного сока.
— Через сегмент бассейн — ополоснись, — посоветовал хозяин. — Там и снадобья приложат.
— А и верно! — обрадовался стажер и толкнул рыбака от стойки. — Побарахтаемся, подремонтируемся!
Новые приятели, премного довольные друг другом, расплатились с владельцем бассейна за час купания, быстро разоблачились в огороженной ширмой минираздевалке и плюхнулись в узкий водоем, сформованный из гибкого пластика.
Помимо них, шумно фыркающих и междометийно выражающих свой восторг, в теплой прозрачной воде никого не было: на настроении пассажиров, видимо, сказывалась тревога за исход поездки. И только в конце бассейна на бортике, свесив ноги в воду, сидели двое, о чем-то переговариваясь. Доплыв до них и из приличия умерив буйство, панибраты невольно уловили обрывок диалога.
— И как же вы теперь? — спрашивал купальщик средних лет.
— Думаю затеряться в Е2, а документы, скажу, потерял, — неуверенно отвечал его погодок в толстенных очках.
— Терцет может добиться вашего розыска.
Заветное слово остановило пловцов, отправившихся было в обратный путь. В два маха стажер поглотил расстояние до бортика.
— Надо спрятаться? — невинно спросил он. — Я помогу!.. Да вы не сомневайтесь, — приветливо улыбнулся, поняв мгновенную окаменелость незнакомцев, — я служу пилотом в электролетной компании Восточного побережья, а он…
— Рыбачу на том же побережье, — готовно подсказал рыбак, давя охотничий азарт.
— У меня в столице надежная родня, — очень искренне делился стажер. — На дядьку та-акие «боги» навалились, но он выпутался… И вас научит, как уберечься от терцетчиков. Вам ведь тоже «свс» ножку подставили? — сочувственно спросил стажер. — Что негодяи наклепали-то?
Напряжение спало с лица близорукого, но он все еще не решался открыться. Верно истолковав и это, стажер сманеврировал:
— Дядька мой в мебельной фирме работает, так ему «бог» приклепал продажу древесины незарегистрированным клиентам, вот гад!
Простодушное откровение, произнесенное к тому же без запинки, разомкнуло скованные страхом уста.
— Вы угадали: меня свалили «свс», — тихо подтвердил близорукий. — Я работаю… работал, — поправился он, — на радиостанции «Мнение». Комментатором. И вот «бог», а это сотрудник станции, завистник, сохнущий от чужой удачи, обвиняет меня в сопротивлении линии Державного синклита на выжигание
— А вы за скверну? — наивный испуг прозвучал в вопросе вошедшего в роль стажера.
— Ну, как можно… — В ответ скользнула снисходительность. — Просто я настойчиво предупреждал, что нельзя огулом приговаривать граждан к виноватости, основываясь только на голом факте получения «свс». И приводил примеры, когда гонениям подвергались невинные, а их преследователями как раз и были мошенники, карьеристы, бездари и даже мафиози, заинтересованные в простых и легальных способах устранения нежелательных для них лиц, да еще чужими руками.
— А вы знаете, как отличить хорошего трафальера от плохого? — внес свою долю в игру рыбак.
— Нужны неопровержимые доказательства вины всякого, кому предъявляются обвинения, — не замечал подвохов беглый комментатор.
— А терцеты не находят неопровержимых?
— За таковые они выдают слухи, сплетни, наговоры, подтасованные и искаженные факты, нелепые и подлые интерпретации имевших место поступков. А сверху этот грязный коктейль присыпают мелкими, часто ничтожными, но реальными грехами жертвы — может ли быть совсем безгрешным созидатель, творец?! — и возникает иллюзия достоверности собранных обвинений. Вот и вся механика, — взволнованно заключил комментатор.
— А зачем терцетчики так делают? — уже с ненаигранным интересом спросил стажер.
— Одни по причине слепой, нерассуждающей веры, знаменующей собой интеллектуальное убожество, другие по природной подлости, третьи из патологической боязни не оправдать оказанного доверия, четвертые из желания выслужиться перед могущественным синклитом, от которого напрямую зависит — быть тебе попранным или попирать других.
— А вот если терцетчик чувствует, что перед ним отступник и скверна, а доказательств искать некогда да и незачем, потому что и без них все ясно, — тогда как? — Задетый за живое, стажер выпал из затеянной им же игры.
Интонация и напор, с которыми вырвались наружу эти слова, будто бы разом протерли сознание комментатора: он понял, что угодил в ловушку. И обреченно, но все же не отступая сказал:
— На интуиции строить обвинения нельзя… Нужны доказательства. Неопровержимые.
— Слыхал, рыбак? Эта тля меня убожеством обозвала! — разоблачился стажер. — Слепая вера ей не годится, ей доказательства подавай. Сейчас подам!
Он сдернул снова окаменевшего комментатора в воду, сбил с него очки и привычно схватил за горло.
— Да нет! — грохнул рыбак и саданул стажера своим телом-колодой, отбросив его в сторону.
Обретший свободу комментатор ухватился за протянутую с бортика руку молчаливого своего знакомца, но был настигнут рыбаком и одним движением отправлен под воду.
— Вот как с ними надо! — ревел тот стажеру. — Притопить — и на волю! — На поверхности показалась голова с разинутым ртом и безумными глазами. — Притопить… — Голова снова скрылась. — …И на волю… Притопить… Спроси у него сейчас, пилот, про доказательства…