Творения, том 12, книга 1
Шрифт:
[1] В объяснение заглавия следует заметить: 1) в Дрипие, отстоявшем от Константинополя около 6-ти верст ( = milliarius, т. е., 1000 шагов; следов., 9Х1000=9000 ш.= 3000 с.= 6 в.), была церковь в честь апостола и мученика св. Фомы; 2) под царицею разумеется Евдокия, супруга имп. Аркадия.
БЕСЕДА 3
Его же. В следующий день, когда был царь в мартириуме апостола и мученика Фомы, находящегося в Дрипие, и когда он удалился пред беседою; сказана была беседа, по удалении его, к народу[1] .
1. Благословен Бог: сколь велико могущество мучеников! Вчера целый город с царицею, сегодня царя с войском, в великом благоговении, они привлекли сюда к нам, не узы наложив, но цепь любви, цепь никогда не разрываемую. Удивительно именно не то, что царь пришёл, но что с большою готовностью, не по принуждению, но охотно, не милость оказать, но милость получить; благодетель всех во вселенной пришёл, чтобы насладиться благодеяниями от этих святых и извлечь плоды из этих величайших благ. Потому, как сам он диадему, так все телохранители, сняв с себя, кто щиты, кто копья, оставив это тщеславие, - они прибыли все с успокоенным духом, как бы восходя от земли на небо, где нет достоинств, знатности и всякой такой тени достоинств, а сияют только пример жизни и плоды добродетели. Если здесь так велико могущество мучеников, подумай, как велико оно на небесах; если такова их честь во время подвигов и борьбы, то какова будет награда во время воздаяния? И наше (дело) не оканчивается настоящим, но мы шествуем к иной жизни, лучшей чем настоящая, восходим к высоким надеждам и к безсмертному наслаждению благами, не имеющими конца. Бог разделил нашу жизнь на эти два века, и настоящий сделал трудовым, а будущий приятным и безконечным, чтобы, здесь немного потрудившись, там насладились мы безсмертных венцов. Даже при начале, тотчас, Он желал ввести нас в ту жизнь, но мы задержали, устроив нерадением своим большое промедление, и сделав, по безрассудству, это грядущее далеким. Я постараюсь сделать это ясным из бывшего для нас в начале. Таков-то Бог: когда Он намерен доставить нам что-либо полезное, хотя бы мы явились даже недостойными Его дорогой чести, Он всячески показывает, что Он желал бы, но по нашему нерадению произошла неудача в том, чего Он желал. Так Он поступил и в начале.
Создавая человека,
2. Потому также Он попустил умереть прежде всего Авелю, чтобы преступник узнал из самого вида (смерти), что такое смерть, и сколь тяжкое и неприятное она дело. Если бы он сам скончался первым, то не узнал бы природы дела, не увидев ни разу другого мертвым; а теперь он сам, при жизни, видя смерть владычествующею над другим, над сыном, учился величию наказания точнее и яснее. Потому он увидел её не просто на чужом, но на своём сыне: отсюда насилие (её), вместе с природою дела, производило более тяжкую скорбь, - с природою добродетель сына, и с добродетелью цветущий возраст, потому что он скончался не в старости, но в самом цвете юности; ко всему этому ещё то, что он пострадал от брата, и от брата беззаконно и несправедливо. Вследствие всего этого личина смерти делалась ужасною и по виду более горестною, в Адаме возбуждалась скорбь более тяжелая, когда всё из вышесказанного зажигало великую печь, производило более едкое пламя, и вразумляло, в какое зло вверг его диавол. Если мы, видя ежедневно мертвых, волнуемся, смущаемся, падаем духом, - и не только мы, но даже напускающее на себя важный вид и тщеславящиеся высокими достоинствами, - если и они, находясь при погребении даже обыкновенного мертвеца, падают духом от этого зрелища, делаются незначительнее всякого, - то что естественно было вынести ему, прежде всех глядевшему на мертвеца, к тому же в лице своего сына, и такого сына, ему, не притупившему ещё страдания непрерывностью умирающих, но чрезвычайно потрясенному необычностью дела? Что естественно было вынести смотревшему на того, кто не чувствовал ни звука, ни прикосновения, ни слёз, ни рыданий, кто не двигался, не сострадал скорбящему отцу, не производил привычных действий? Ты не смотри именно на настоящее положение, но подумай, что тогда человек этот прежде всех увидел мертвеца, и исполнился великого страха, великого смущения. Однако, вместе с этим подумал Бог и об утешении; Он желал не только умножить боязнь смерти, но чтобы человек воспользовался также некоторым облегчением. Каким же именно? Тем, которое от воскресения. Но Он не дал его тотчас, а тотчас раскрыл надежду на него смутно и как бы в загадке. Когда боязнь была сильно увеличена, она потрясла дух человека, и было показано, чем была смерть, как тяжка, неприятна и обременительна, и не только тем, что она пред глазами, но и тем, что за глазами - червями, зловонием, гноем, прахом, и всем остальным, что сопутствует мертвому телу, - когда боязнь была увеличена, и она потрясла дух, смотри, как приводит, наконец, и к надежде на воскресение, смутной и неясной, а всё же приводит. Он не допустил, чтобы умер Енох, бывший после этого; и Павел говорит: "Верою Енох переселен был так, что не видел смерти; и не стало его, потому что Бог переселил его" (Евр. 11:5). Преложил, и не допустил умереть; Он не сделал его ещё бессмертным, чтобы не устранить боязни, но он пребывает, не умирая, - он, хотя не бессмертен, наделён в смертном теле долготою жизни, чрез это смутно приоткрывая, как я сказал, надежду до воскресения. Потому также и первому праведнику Он попустил умереть; не погрешил бы кто-нибудь, назвав, кроме сказанной причины, и иную. Какую же? Ту, которая (относится к) воскресению. Так как смерть в будущем не имела постоянно властвовать, для этого Он сделал, что первое основание, первый корень её был укреплён в праведности, чтобы основание было гнилым. Как грех - пища смерти, так праведность - уничтожение и исчезновение смерти. Он попустил, чтобы имеющий прежде всех скончаться был праведником, наперёд (тем) говоря нам, являя хорошую надежду и показывая, что Он не попустит, чтобы наш род пребывал всегда в смерти: вот почему Он и положил основание для неё весьма слабое.
3. Потом после Еноха, при Ное, Он опять другим образом дал нам видеть воскресение. Чем в лучшем положении, нежели yмершие, был Ной, заключённый в такой бездне, мраке и темнице? Однако, безграничные моря, покрывшие вершины гор, не потопили бывшего в ковчеге; но как бы восстав от смерти, вышел тогда Ной из того долгого ливня, давая нам видеть в его собственном спасении воскресение. Опять после него, - а насколько время шло вперед, настолько яснее показывались и образы воскресения, - при Ионе, Он совершил то же самое. Три дня в кит были знаком трех дней в смерти, и избавление от кита было предвестием о воскресении Владыки; потому и сам Он говорил: "…род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи " (Mат. 12:39,40). Кто-нибудь не погрешил бы, назвав также рождение Исаака образом воскресения. Потому и Павел, рассказав относительно рождения его от безплодной, и сказав, что отец его, сверх надежды, веровал в надежде, и что "…не изнемогши в вере, он не помышлял, что тело его, почти столетнего, уже омертвело, и утроба Саррина в омертвении; не поколебался в обетовании Божием неверием, но пребыл тверд в вере, воздав славу Богу и будучи вполне уверен, что Он силен и исполнить обещанное" - прибавил: "…впрочем не в отношении к нему одному написано, что вменилось ему, но и в отношении к нам; вменится и нам, верующим в Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса Христа, Господа нашего" (Рим. 4:19-21, 23-24). итак, ясно, что рождение Исаака было образом воскресения Христа. Если бы оно не было образом, то он не прибавил бы и не сказал бы: "…не в отношении к нему одному написано, что вменилось ему, но и в отношении к нам". Образы пишутся не для принимающих (их) в то время, в которое они (образы) бывают, но для имеющих в последующее время получать пользу от них. Потому также в другом месте говорит: "Все это происходило с ними, [как] образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков" (1 Кор. 10:11). И Илия, взятый, открыл нам эту надежду на воскресение. Но то, как в образах; а когда, после долгого и безконечного времени, пришёл единородный Сын Божий, Он нам показал воскресение самым делом, чрез собственное тело, освободив его от власти смерти; потому и говорится: "Христос", - умерши - "воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха" (Рим. 6:9,10).
4. в (самом) начале это было смутно, - надежда воскресения, как в загадке, была показана нам чрез Еноха, а разрушение смерти - чрез Авеля; но то и другое чрез единородного Сына Божия стало ясным, очевидным, вполне истинным. Отсюда произросли у нас и сонмы мучеников, - когда смерть, была разрушена, а воскресение сияет. Потому также настоящая жизнь стала тяжёлою и исполненного многих трудов, - чтобы более косные из людей, охотно пребывающие в настоящем, будучи выталкиваемы отсюда и изнемогая под тяжестью этой жизни, убегали удовольствий и пристрастия к настоящей жизни, а стремились бы к небесной любви и спешили бы к тому дню. (Человек) любомудрый и возвышенного ума не будет нуждаться в здешнем увещании, но, подумав, сколь велико царство небесное, а ещё более, чем царство, пребывание с Богом и со Христом, - а это действительно больше всякого царства, - не почувствует никакой сладости в настоящем, но пренебрежёт им, минуя его быстрее тени. Так как многие, будучи в рабстве плоти и во власти житейских забот, охотно пребывают в них, на подобие гнездящихся зверей, то, чтобы отсечь пристрастие их к этому, Он дал им в удел много печали, боязни, заботь, дум, борьбы, опасностей, робости, большой рой телесных страстей, осаду от тела и много другого, чего в одном слове не сказать, чтобы, ужасаясь хотя облака этих зол, они пожелали возвратиться в неволнуемую пристань и наслаждаться непрестанной тишиной, в которой нет зол, примешанных к благу, но чистое благо, действительное благо. Что прекрасным кажется здесь, как-то: богатство, слава, могущество, всё это прекрасно лишь по имени, и смешано с противным; а в тамошнем безпримесном и чистом - блаженство не по имени, но на деле. Итак, чтобы нам достигнуть этого, поревнуем добродетели мучеников, мужеству, ревности, вере, презрению настоящего, желанию будущего. Можно преуспевать во всём этом и вне гонения. Пусть даже костёр и не разложен впереди, зато в наличности страсть, сильнее (его); пусть и нет звериных зубов, за то теснит ярость мучительнее зверя; пусть и не стоят по сторонам палачи, терзая бока, зато лежит внутри зависть, съедающая дух мучительнее всякого палача. Итак, нужно нам, приготовившись к борьбе с этими страстями и поставив оплотом
[1] Под царём разумеется император Аркадий.
БЕСЕДА 4
Беседа увещательная, сказанная в храме святой Анастасии в отношении отсутствующих, и изложение состязаний и подвигов блаженного и праведного Иова.
1. Насколько собравшихся меньше обычного, настолько и мы будем пользоваться большим усердием. И несправедливо было бы, чтобы нерадение отсутствующих оскорбило наше старание, но из-за самого этого предложим трапезу даже более щедрую, чтобы не прибывшие, познав опытом наказание, сделались наконец старательнее относительно этих собраний. Потому также вашу любовь приглашаю быть внимательными к говоримому; для вас будет двойная польза: передавая говоримое отсутствующим, вы сделаете их более старательными, также свою душу совершите более любомудрою. Как природа земли, о которой нерадят, производит худые травы, а постоянно лелеемая земледельческими руками, даёт зрелый плод, так и душа человека - лежащая в лености рождает терние прегрешений, а пользующаяся попечениями приносит красующийся плод добродетели. Потому и некто мудрый увещевает, говоря: "Проходил я мимо поля человека ленивого и мимо виноградника человека скудоумного: и вот, все это заросло терном, поверхность его покрылась крапивою, и каменная ограда его обрушилась " (Прит. 24:30-31). Чтобы этого не было теперь, мы постоянно пользуемся серпом слова; и, если вырастает что-нибудь худое, всегда вырезаем; а если что-нибудь зрелое, имеющее плод, - питаем, орошаем и доводим до цвета, постоянно выражая свою заботу. Мы нуждаемся в двойном попечении, вернее, даже в тройном: в одном - чтобы нам быть свободными от порочности, в другом - чтобы приобрести себе добродетель; а после этого - чтобы соблюсти приобретенную; здесь даже больше всего нужно труда, потому что тот лукавый демон, завидуя и нашей красоте, больше нападает на преуспевших; и как пираты и потопители минуют корабли с песком, а если где-нибудь увидят с дорогою кладью и с хранящимся в них богатством, нападают на них, пробуравливая снизу, поражая сверху, употребляя всякую хитрость, так и диавол обычно поражает, завидует и коварствует в особенности против собравших много добродетели.
Столько было людей по вселенной при Иове, и только против него он вооружился и употребил все свои хитрости; однако, не в силах был произвести кораблекрушение, но полнее сделал кладь, и приумножил товар. Такова добродетель: когда её поражают, она делается могущественнее, и, когда против неё коварствуют, становится непоколебимее. Так было именно и с тем блаженным, который, отовсюду поражаясь, становился непоколебимее, и не отдавался в руки под бесчисленными стрелами, но опустошил колчан диавола, а сам не повергся, не споткнулся, но, как отличный кормчий, и не потонул, когда море бесновалось и поднимались волны, и не стал беспечнее, когда была тишина; он соблюдал одинаково своё искусство при той и другой перемене времени, и ни богатство его не надмило, ни бедность не унизила. Ни тогда, когда дела шли благоприятно, он не был небдителен и не охладел, ни - когда был разрушен почти целый дом и произошла полная гибель, он не возмутился и своего мужества не посрамил. Пусть слушают богатые, пусть слушают бедные! Для тех и других это полезная повесть; вернее, эта история полезна для всех людей - и благоденствующих и бедствующих. Подвижник благочестия, увенчанный вселенною, воспользовавшись тем и другим оружием, воздвиг победный знак там и здесь, и, при всяком роде борьбы, когда восстал на него демон, - во всём он противостал, и во всём был победителем; и как благородный воин умеет воевать ночью, осаждать стены, сражаться на море, биться пешим строем, пускать стрелы, метать копьё, действовать пращей, дротиком, превосходить противника во всяком роде борьбы и всюду брать верх, - так именно и тот благородный перенёс, при большом мужестве, всякое испытание: бедность, голод, болезнь, скорби, потери детей, (огорчения) от друзей, от врагов, от жены, от рабов. И не было человеческого несчастия, которое бы не было излито на его тело. Однако, он преодолел все сети и стал выше диавольских приманок; именно то особенно и удивительно, что на него обрушилось всё, всё с излишком и всё сразу.
2. Не смотри ты на то лишь, что он столько выстрадал, но заметь, что и не понемногу, и не с перерывами, а сразу и вместе. Это немалая прибавка испытаний; прежде всего, из остальных всех людей может быть не нашлось бы никого, кто перенёс бы всё вместе, но - если иной с бедностью борется, то здоровьем наслаждается; если бедностью и болезнью мучается, то часто утешается в перенесении несчастия ободрением жены, служащей для него вместо пристани; если не утешается такою женою, то и не советующею так гибельно; если же и так гибельно советующею, то не теряет сразу всех детей; а если и сразу, то не такою смертью; а если и такою смертью, то у него есть утешающие друзья; а если и нет утешающих, то нет и так позорящих; если же и есть позорящие, то нет поносящих рабов; а если и поносящих, то не плюющих в лицо ему; а если и плюющих в лицо, то не мучается такою болезнью; а если и мучается такою болезнью, то наслаждается комнатою и защитою, и не сидит на навозной куче; а если и сидит на навозной куче, то у него есть протягивающие руку; а если и нет протягивающих руку, то нет и позорящих. Он же всё это перенёс, и, как я раньше сказал, особенно то удивительно, что и вместе всё, а это придаёт несчастью вид двойного и тройного, когда именно подвизающийся не ободряется остановкою, но вследствие непрерывности смятение делается больше и смущение сильнее, что с ним и случилось. За потерею овец и сожжением следовало похищение волов, за этим отнятие ослов, за этим угон верблюдов и избиение рабов, за этим потеря детей и та ужасная, неслыханная смерть, и ещё ужаснее гроб, - потому что то же самое было и смертью и гробом, - и трапеза, за которою сейчас шло пиршество, а сейчас изуродованные тела, и чаши и кубки, заключающие вместе с вином кровь и изувеченные части (тел). Однако, после этой тяжкой, страшной истории, другая, ещё более тяжкая, ожидает его, нимало не отдохнувшего. Начинаются источники червей, токи гноя, пребывание на навозной куче, оскабливающий бока черепок, зловоние ран, вызывающее неслыханный голод, не дозволяющее однако же дотронуться до хлеба, который пред глазами, и возбуждающее отвращение, мучительнее голода; и это не на два, десять, двадцать, сто дней, но на много месяцев. Но и здесь не остановилась борьба: когда он был в таком положении, и терзался отовсюду, извнутри и совне, последовали ещё козни жены. Сожительница делается оружием демона и поражает своего мужа, ссудив своим языком диавола, поражает стрелами более острыми и гибельными, чем выше сказанное. Но даже и здесь борьба не окончилась, а была опять началом и вступлением в состязание. Когда и отсюда не получилось для диавола никакой прибыли, подошёл хор друзей, выражающий под личиною сострадания вражду, - нападают на лежащего, бередят раны, сменяя друг друга, не дозволяя (ему) вздохнуть и много раз становясь кругом, как бы устраивая тягостный хоровод. Говорить ли мне и о невыносимом испытании ночью, - самом неслыханном и необычном? Всем остальным людям, хотя бы они претерпели огромное множество несчастий, хотя бы обитали в темнице, хотя бы обложены были цепью, хотя бы оплакивали несчастья, хотя бы переносили телесное посрамление, хотя бы подавлялись бедностью, хотя бы болезнью, хотя бы трудами, хотя бы бедствиями, - однако, наступившая ночь доставляет врачество утешения, освобождая тело от трудов, удаляя душу от забот; но у него тогда и пристань сделалась утёсом, врачество стало раною, утешение - некоторым прибавлением мучительнее скорби, и страшная буря была в ночь, доставляющую всем людям тишину; он убегал от дня, как от волн, вследствие тех невыносимых скорбей, а находил треволнения, вихри, пучины и скалы, до такой степени, что и волны дневные делались желательными. Потому, рассказывая о том неслыханном страдании, он вопиял, говоря: "Когда ложусь, то говорю: "когда-то встану?", а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета" (Иов. 7:4)? Из-за чего, скажи мне? Естественно, что днём ты желаешь ночи, - ведь вечером он призывает ночь, как доставляющую всем облегчение от дневных зол, - а будучи в ночи, тишине, забвении тех скорбей и забот, почему опять ты ищешь дня? Потому, что для меня ночь мучительнее дня: она доставляет мне не облегчение от трудов, но увеличение (их), смятения и смущения; повествуя об этом самом, он говорил: "ты страшишь меня снами и видениями пугаешь меня" (ст. 14). И повергался он в трепет, видя ночью ужасные видения, терпя невыносимый страх, сильное исступление и ужас.
3. Ужели вы не утомились, слушая об этих несчастиях, одно за другим? Но он не утомлялся в страдании. Потому именно я призываю вашу любовь ещё немного подождать; мы не всё ещё сказали, и не присоединили иного преизбытка. Первый состоял в том, что всякое несчастье, свойственное людям, перенёс один человек; второй - что всё вместе, и даже не было у него обычного перерыва; но хочу сказать и о третьем. В чём же он? В том, что каждое из сказанных (несчастий) обрушилось не только вместе, но и с большим преизбытком и силою: бедность его была тягостнее всякой бедности, также и болезнь, и сидение, и потеря детей и всё, что с ним было. Рассмотри же: теряет ли кто-нибудь имущество? Но не так целиком, и не таким образом. Лишается ли детей? Но не сразу всех, и не стольких, и не таких. Подвергается ли болезни? Но не такой, а или лихорадке, или увечью, или другому какому-либо обычному страданию. То поражение было некоторым странным, и ясно только страдавшему. Никакое слово не в силах было бы представить горечь тех язв и мучительность ран, но достаточно только сказать о совершителе и его неудержимой ярости, чтобы обозначилось величие поражения. Неслыханным и странным было также и то сидение; нет, истинно нет ни одного бедняка, который бы когда-нибудь, будучи, посажен под открытым небом, так терпел во всё время, как он - без одежды, лишённый всякого покрова, сидя в ранах, на навозной куче. Часто у кого-нибудь бывает злая жена, но никогда ни у кого не было настолько злой, чтобы, при таком несчастье, нападать на мужа, изощрять меч против его души и внушать такие советы. А странность друзей и рабов, а неслыханность голода - что он не вкушал предлежащей трапезы? Говорить ли ещё о четвертом преизбытке. Разумею прежнее его богатство и благоденствие. Кто сначала живёт в бедности, тот легче переносит её, так как привыкает к страданию; а кто лишился такого благоденствия, тот переносит и скорбь наиболее острую и наибольшее смущение, вследствие неопытности, неподготовленности и крайней мучительности чувства. Можно и пятый назвать, - какой это? Что каждый из остальных людей, сознавая за собою много худого, знает причину, за что страдает, - это немало (служит) к ободрению, - а он не был в состоянии даже думать, что ему возмещаются прегрешения и грехи, и это особенно смущало, его рассудок. Когда он смотрел на свою жизнь, на совесть, светлее солнца, и на множество преуспеяний, он знал, что был достоин венцов, похвал и бесчисленных наград; а когда - на тело, раны и всё случившееся, когда видел самого себя страдающим мучительнее дерзнувших на крайние (преступления), -не находил назвать причину, из-за которой он так страдал; потому именно, прибегши к необъятности божественного домоправления, он говорил: "…Господь дал, Господь и взял;" (Иов. 1:21). И жене возражая по возможности, вкратце высказал размышление, показывающее его особенное благоговение, говоря так: "…неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать" (Иов. 2:10)?