Тыквенное семечко
Шрифт:
— Он говорит, что секретарши должны уметь писать протоколы, — объяснила Шишелу переводчица Цитруса, и, увидев его недоуменный взгляд, пояснила. — Ну, это когда записывают, о чем министр говорил и что ему на это ответили. В его саду у всех секретарш крашеные ногти, — добавила Лерр многозначительно.
— Ну, ногти красить моя старуха вряд ли будет. А вот эти… как ты сказала, повтори?
— Про-то-ко-лы, — повторила по слогам Лерр.
— Вот-вот! Эти протоколы она писать будет, ежели, конечно, я ей в аптеке у Фабиуса очки закажу.
Решено было начать работу завтра,
— Ну, старуха, будешь ты у меня вести протоколы, — важно заявил он, подвигая тарелку с зеленым борщом из крапивы.
— Куда вести? Ты не забывай, что у меня ноги больные! — возмутилась она.
— Не дрейфь, старая! Их никуда вести не надо, это только так говорят, а на самом деле это значит писать на бумажке карандашиком!
— Так бы сразу и сказал! — облегченно вздохнула старуха.
— Не положено так говорить! Где это ты видела такого министра, что говорит своей секретарше — иди-ка ты, Маня, нацарапай на бумажке, с кем я гутарить буду! Так министры не лопочут! Он ей просто — иди, мол, напиши протокол! Она быстренько и накарябает, смекнула?
Бабка смотрела на него во все глаза.
— Старик, а кто такие Токолы?
— Какие еще токолы? — переспросил леший, добавляя в борщ сметану.
— Ну, ты же сам только что сказал нужно писать про Токол. А как я буду про них писать, если я их в глаза не видела! — возмутилась бабка и щедро посолила борщ.
Леший задумался на несколько секунд и отложил ложку в сторону. Потом он хлопнул себя по лбу и поднял вверх указательный палец.
— Так в ихних лесах министров кличут! — радостно сообщил он.
*** *** ***
Как-то теплым майским вечером Гомза решил собрать своих друзей на верхнем ярусе дуба. Пусть они своими глазами увидят звездное небо в телескоп! Было уже темно, все расселись по веткам и выжидающе смотрели на Астора, наводившего в телескопе резкость. Уличный фонарь, закрепленный на нижних ветках, тихо поскрипывал в слабых порывах ветра. Лица ребят, освещенные снизу, приобрели слегка жутковатое выражение, но это только добавило их встрече оттенок таинственности и загадочности.
— Ну, кто первый? Кто хочет посмотреть на Кассиопею? — Астор выжидающе смотрел на ребят.
Тюса подскочила с ветки и, шмыгнув носом, подошла к нему.
— Я хочу, — сказала она негромко. — Название красивое, похоже на имя принцессы.
Тюса жадно прильнула к телескопу и стала изучать звездные россыпи, уточняя, что именно относится к Кассиопее.
— Ну конечно, на корону похоже, как у королевы на празднике, — деловито подытожила она, усаживаясь на свое место.
— А мне другое созвездие покажите, — Сапожок заерзал на ветке. — Что-нибудь серьезное.
Астор улыбнулся и навел телескоп чуть влево.
— Ну, иди, смотри на Большую Медведицу, — он поманил Сапожка рукой. — Семь ярких звезд.
Сапожок нерешительно дотронулся до телескопа и, закрыв один глаз рукой, стал рассматривать звезды.
— Совсем на медведицу не похоже. Похоже на черпак, которым я у Вурзеля супы разливаю, — бубнил он себе под нос.
Все громко рассмеялись,
— Звезды очень похожи на бриллианты… может быть, когда-нибудь ливнасы смогут их собирать, как грибы… — мечтательно протянула Тюса, задрав голову.
— Ну, ты сказанула! Так звезд на небе не останется! — возмутился Сапожок, натянув свой колпак.
— Вырастут новые! — Тюса обхватила колени и шумно вздохнула.
Астор хотел сказать Тюсе свои соображения на эту тему, но сдержался, взглянув на лицо кикиморки. На нем было то же выражение, что и в возведенных к небу очах молящейся праведницы на репродукции в спальне Фло.
— Эх, Тюса, только сокровищами твоя голова забита! Смотри, как бы не стать вторым Унук-Эльхайем! — пискнула Шима из своего угла.
— А кто это? — Сапожок прижал к глазам сорванные дубовые листья и разглядывал через них фонарь.
— Расскажи им, пап, — Гомза потрепал Рукса, дремавшего на его плече.
Астор облокотился на центральную ветку и задумчиво потер подбородок.
— Давным-давно, еще до засухи, жил в долине ливнас-холмовик Нукус. Работать он не очень-то любил, поэтому промышлял обманом да разбоем. Смекнул он, что в одиночку так долго не протянет, да и набрал себе компанию таких же, как он. Поселились они в пещерах на северо-востоке долины, недалеко от вулкана, именно там был караванный путь. Стали разбойники грабить богатых купцов, да и бедными не брезговали, лишь бы было что отобрать. Накрасят лица разноцветными красками — и на разбой! Вскоре караванный путь опустел совсем, про жадность Нукуса были наслышаны многие.
Рассвирепел Нукус, когда за неделю они не поймали на дороге никого. Ходит по своей пещере, заваленной сундуками, и от злости орет.
— Если бы существовал в этом никчемном мире какой-нибудь дух, способный наделить меня могуществом небывалым! — кричал Нукус так, что мелкие камушки скатились со свода пещеры. — Почему я должен охотиться за богатством? Я хочу, чтобы эти ничтожные ливнасы сами приносили мне дань и складывали ее у моей пещеры! Как мне этого добиться! — взвыл он и со злостью пнул самый большой сундук так, что тот перевернулся, рассыпав блестящие фелды по землянистому полу.
В этот момент земля задрожала так, что трещины пошли по стенам пещеры. Упал в страхе Нукус, обхватив руками сундуки с богатством.
'Если это землетрясение, то пусть и меня засыплет. К чему мне жизнь без сокровищ! — мелькнуло в его голове.
Но вскоре шум затих и он боязливо поднял голову и вскрикнул от ужаса. Посреди пещеры он увидел полупрозрачного огненного духа с горящими красными глазами.
— Ну, здравствуй, Нукус! Долго я ждал, когда же ты меня позовешь, — произнес он таким голосом, что у Нукуса волосы на голове зашевелились от страха. — Ты хочешь могущества, а я уже тысячу лет скитаюсь без тела. Если мы с тобой объединимся, будет новый властелин. Видишь, в моих руках золотая корона, только камушки осталось вставить. Твой цвет — красный! — с этими словами вставил он рубины в корону и вселился в тело разбойника.