Тыл-фронт
Шрифт:
Второй телеграммой начальник штаба артиллерии армии приказывал Рощину явиться к генералу Николаенко для объяснения по его рапорту о переводе в Действующие войска.
* * *
Осень выдалась на редкость теплая, сухая. Уже давно проплыли последние паутины — морщины «бабьего лета», а небо по-прежнему темнело глубокой лазурью.
Когда Любимов вышел из управления, на улице было пустынно и тихо. Под ногами мягко шелестел высохший лист,
Гибель Ли Фу не поколебала его друзей. Горе еще больше ожесточило их сердца. «Что ж, придет когда-нибудь час, спросят с убийц за все, — думал Любимов, — спросим мы, спросят китайцы, спросят такие, как Киоси. Страшен будет этот спрос!»
* * *
Медленно шагая по тротуару, погруженный в свои мысли, Любимов не знал, куда себя девать. Встретить бы сейчас Зину. Он, как сейчас, видит картину встречи Рощина с Зиной в Доме Красной Армии.
«Посмотрю, пожалуй, кино», — принял решение Любимов.
В небольшом, экономно освещенном фойе кинотеатра было людно. Здесь тоже чувствовались военные будни: разговоры о фронте, сосредоточенные лица. Казалось, вот сейчас появится человек в серой, слегка расстегнутой шинели и, опершись на винтовку, обыденным голосом объявит: «Сеанс отменяется. Все на фронт!»
Любимов протискался к кассе и купил билет. До начала сеанса оставалось еще много времени. Он вышел на улицу и, скрывшись за угол подъезда, закурил. «Привычка, в темноту тянет», — насмешливо подумал лейтенант о себе.
Мимо двигались одиночки, пары, группки. Но занятый своими мыслями, Любимов их не замечал.
— Идемте, Зина, в кино, — раздался почти рядом мужской голос.
— Нет, нет. Я устала, да и поздно.
Любимов вздрогнул и плотно прижался к стене. Прямо перед ним, на освещенной площадке, стояла Зина Савельева. Любимову показалось, что она взглянула на него. Он отвернулся. Перед глазами все еще стоял праздничный вечер, и Зина, которая, позабыв про все, разговаривала с высоким симпатичным старшим лейтенантом.
— Можно вас проводить? — предложил тот же голос.
— Нет… Я сама дойду.
— Какая вы несговорчивая! Ну что же, счастливо…
— Вы не обижайтесь, просто я устала.
Любимов услышал торопливое постукивание каблучков. Ему стало как-то не по себе, как будто он сделал что-то нехорошее. Бросив потухшую папиросу, старший лейтенант вышел из тени и догнал Зину.
— Вячеслав? Вы? Как неожиданно! — воскликнула она, протягивая ему руки, даже не сняв перчатки.
— Испугались? Я увидел вас у кинотеатра и… догнал, признался он. — Вы куда-то спешите?
— Нет, нет,
Любимов с волнением вглядывался в милое обращенное к нему лицо. Несколько минут они так и стояли посреди дороги. Потом Зина освободила руки и вздохнула.
— Должно быть, опять появитесь и исчезнете — невесело спросила она.
— Меня долго нигде не терпят — пошутил Любимов.
— С вами плохо дружить, — грустно отозвалась Зина. — Вы какой-то таинственный, загадочный, бываете неизвестно где.
— Как неизвестно? На границе, в тайге, на далекой заставе.
— Неправда, Вячеслав. Вас на границе нет, я спрашивала у Анатолия Рощина.
— Он прав, Зина. Просто служба, — глухо ответил Любимов.
— Я понимаю, что есть какая-то необходимость… Я ни о чем не спрашиваю. Просто… Что же мы так и стоим, идемте куда-нибудь?
— Куда угодно, Зина. Я теперь все равно до утра буду блуждать, — весело отозвался лейтенант. — Да и вечер хорош.
— Давайте погуляем по улицам? — предложила она и взяла Вячеслава под руку. — Хоть бы спросили, как я живу. В моей жизни нет ничего секретного. Разве только то, что я хочу тоже стать военной — поступить в фельдшерскую школу… Ну вот, нашла о чем говорить…
— Говорите, Зина, все говорите! — воскликнул Любимов.
Они бродили по опустевшим улицам, по сонным аллеям парка, по берегу реки. Только нежный румянец зари напомнил им о времени…
— Ой, как мы загулялись! — испуганно воскликнула Зина, взглянув на часы. — Попадет мне от мамы. Вы подтвердите, что я была с вами? Я сегодня познакомлю вас с ней, пускай она вас и ругает, — пошутила она.
— Жаль, что она не сможет меня поругать — с грустью заметил Любимов. — Считай, Зина, что меня уже нет в городе: я уезжаю.
— Как же так? Зачем вы только приезжали? — шепотом спросила Зина. Подняв на него глаза, вдруг тихо спросила: — Ты любишь меня, Вячеслав? Не забудешь?
Любимов нерешительно привлек ее к себе.
— Никогда, родная! — также тихо отозвался он.
* * *
Капитан Рощин не нашел в себе решимости идти к генералу. Прежде чем войти в приемную, он присел в вестибюле, чтобы собраться с мыслями.
— Товарищ Рощин? — услышал он тихий голос.
От неожиданности капитан вздрогнул и поднял голову. Перед ним стоял начальник артиллерии.
— Простите, товарищ генерал, за невнимательность, — виновато извинился Рощин.
— Ничего, ничего. Здравствуйте, — рассеянно пожал ему руку генерал. — Прошу ко мне.
Рощин не узнавал генерала: он привык видеть Николаенко всегда бодрым, а сейчас и в голосе и в движениях начальника артиллерии чувствовалась какая-то перемена.
Генерал долго молчал. Потом, взглянув на Рощина, словно только сейчас заметил его, быстро проговорил: