Тыл-фронт
Шрифт:
— А кто сбежал? — поинтересовался он. И сейчас же раздался выстрел. Пуля прожужжала над головой Любимова.
Женщины шарахнулись в сторону, Варька охнула, и тяжело присела. За нее, как за копну, повалился батюшка.
Варов отпрыгнул в сторону и стрекотнул короткой очередью. Выронив японский пистолет, на пыльную дорогу плашмя упал спрятавшийся среди женщин рейдовик.
— Не достал… гармозу большевицкую… — подняв болтавшуюся из стороны в сторону голову, яростно хрипнул он.
— Алов! — изумился Любимов.
— М-м-мых-х! — проскрежетал
— Собаке — собачья смерть! — оправившись от испуга, проговорила Варька.
— Истинно! — дрожаще подтвердил поп.
— А где остальной народ? — хмурясь, спросил Любимов.
— Японцы угнали своих колонистов не то в какую-то пещеру, не то в туннель, охотно ответила Варька. — Китайцы — в фанзах: японцы под страхом смерти наказали им не высовываться. Наши вон там, — указала она головой на сопки. — Два дня тому назад японцы угнали всех рейдовиков. Ночью часть, сказывают, прибежала: и японцев страшатся, и вас.
— Передай, завтра будет наш комендант, пусть идут к нему с повинной и берутся за хозяйство, подсказал Любимов.
* * *
Георгий Владимирович понимал, что прорыв японских укреплений являлся частичным и не обеспечивал еще успеха всей операции. Для решающих действий ему нужен был плацдарм: полоса земли в пять-шесть километров в середине между японскими укреплениями и их полевыми войсками, на которой смогли бы развернуться главные силы армии. Эту задачу командарм и возложил на штурмовые отряды и передовые подразделения.
Преодолев отдельными колоннами первую полосу заграждений Дунинского и Пограничненского укрепленных районов, эти войска отбросили заслоны генерала Сато к Тайпинлинскому хребту. В это время инженерное части и созданные из тыловиков саперные команды прорубались через тайгу: спиливали деревья, расчищали колейный путь, наскоро настилали гати через болота, наводили мосты через взбухшие от дождя речушки. Танки и самоходная артиллерия в упор расстреливали доты и дзоты в полосе движений войск.
К полудню главные силы армии развернулись на очищенном от японских войск плацдарме.
Командарму было известно, что приготовленные для Наступления войска генерала Сато, положившись на неприступность пограничных укреплений, не имели по всему фронту сплошного сильного прикрытия. Его главные силы были собраны в три ударных кулака: на Дворянку, Сабурово и Полтавку. Сейчас главную группировку его армии прикрывали всего-навсего спешно вы двинутые части Сто двадцать шестой дивизии генерал-лейтенанта Камидзо. Прикрывшись этой дивизией, Сато, хотел выиграть время для перегруппировки своих войск и контрудара.
Усилив наступающие на Тайпинлинский хребет части, Савельев двинул основные силы тремя колоннами в разрывы между ударными группами войск генерала Сато на Лишучжень, Мулин и Пограничную, создавая угрозу окружения всей Пятой армии. Генералу Сато оставалось либо стоять на
— Этот старый волк всю свою армию не поставит под удар, — заметил член Военного Совета Смолянинов, выслушав соображений Георгия Владимировича.
— Если командующий Первым фронтом генерал Кита Сейтти примет такое решение, то старая лиса отвертится, — подтвердил Савельев. — Он попытается выскользнуть за счет одной дивизии и перейти в контрнаступление.
— Это в его натуре, — согласился Смолянинов. — Значит, нужно предупредить его маневр: выдвинуть из армейского резерва танковый батальон на западный берег Мулинхэ, — предложил он.
— Думал… И два полка Сорок шестой дивизии. Они оседлают мулинские высоты и будут удерживать их до подхода главных сил.
Полк Свирина остается? — спросил Смолянинов.
— Придется оставить, — ответил командующий, разглядывая карту: — Как бы не попал в капкан. Нужно задержать, пока танки выйдут в тыл Пограничной.
— И завтра с рассветом брать! — предложил член Военного Совета. — Полковник Орехов сидеть в обороне не мастер, а для броска лучшего и не подберешь…
Не став тревожить начальника штаба, командарм направился к длинной палатке оперативного отдела. Но по дороге его задержал командующий артиллерией. Николаенко немало исколесил на своей машине и излазил сопок: его видавший виды плащ был до половины мокр и грязен.
— Георгий Владимирович, пехота-матушка уже отмахала двенадцать километров, — встревоженно выпалил он. — Моим пушкарям и не достать ее…
— Так-таки и не достать? — переспросил Савельев, прищуривая глаз. — Тогда перемещайте на второй рубеж. К утру я со своей оперативной группой перееду в Новоселовку, там и доложите… Кстати, Николай Константинович, взяли ее ваши артиллеристы и пограничники по собственной инициативе.
Николаенко вскинул руку к помятой генеральской фуражке, но так ничего и не смог ответить. Даже непроизвольное: «Покорнейше благодарю», — потонуло где-то в старческом волнении. Лицо его засияло удовлетворением.
— Начальник штаба! — громко выкрикнул он. Артиллерию вперед!
* * *
Новожилов шел быстро, размашисто с загадочно сияющим лицом.
Уходя из дивизиона, Бурлов оставил его за себя, предупредив, что не будет долго. В эти дни о дивизионе словно забыли. Войска куда-то двигались, перемещались, Новожилову ни одного звонка. Наконец утром, как только кончился дождь, в дивизионе появился совсем молоденький лейтенант с ног до головы обвешанный военной амуницией. Его воинственную фигуру завершала каска, из-под козырька которой виднелось мальчишеское лицо. Каска делала лейтенанта похожим на молоденький грибок.