У Великой реки. Поход
Шрифт:
— Это ещё не всё, — сказал Вяльцев.
— Что ещё?
— Вампир, — показал он пальцем куда-то себе под ноги. — Его на допрос хотели тащить, но он сказал, что сначала намерен поговорить с тем, кто его захватил. В противном случае угрожает молчать. У нас вообще-то никто не молчит, но Бердышов подумал, что лишние сложности не нужны. Поговори с ним, узнай, что ему надо.
Я пожал плечами, сказал:
— Ну, что поделаешь. Пойдёмте поговорим с умруном.
ГЛАВА 25,
в которой герой узнает, что люди и нелюди пользуются разными способами, подчас оригинальными,
Вампир Арлан сидел на металлическом, вмурованном в пол стуле прямо напротив меня. Нас разделяли две решётки, отстоящие друг от друга на полтора метра, которые были усажены рунами солнца и света, к которым вампиру было не прикоснуться. Маску с него сняли.
Рядом со мной никого не было, мы были вдвоём, хоть я ни на секунду не сомневался, что нас подслушивают и записывают. Стоит за стенкой магнитофон с большими, медленно вращающимися катушками, а за ним — очередной унтер с эмблемами связиста и в наушниках.
Камера эта была специально предназначена для допросов всевозможной нечисти и нежити. Теперь судьба свела меня в ней с вампиром, которого я сам захватил совсем недавно. Я глянул на его руки, которые он прятал в грубом балахоне с капюшоном — такую ему здесь выдали тюремную одежду. Он перехватил мой взгляд, сказал:
— Понемногу начали расти. Вовремя их ампутировали.
Он имел в виду свои ладони, сожжённые святой водой во время захвата. Я кивнул, сказал:
— Это хорошо.
На самом деле мне было совершено всё равно, вырастут у него руки или нет, я вообще предпочитаю вампиров убивать, нежели арестовывать, а потом с ними беседовать. Мерзкие это твари, не пойми что. Человеческий дух их покинул, место его занял демон. И демоном становится вампир. И демон не какой-нибудь, не полудемон вроде тифлинга, не кто-то ещё, а самая настоящая бестелесная тварь с нижних планов бытия. Вроде и говоришь почти с человеком, а за фасадной вывеской лишь мрак и пустота на самом деле. С бездной общаешься.
Лицо у него не заросло, один глаз покрылся белёсым бельмом. Руками он лицо защищал — рук лишился, но защитил не до конца.
— Зачем ты меня звал?
— Хотел поговорить, — ответил вампир.
— О чём? — удивился я.
— О том, о чём я не хотел говорить местным следователям. Я, признаться, вообще не очень хочу говорить им хоть что-то. Не нравятся они мне как собеседники, — усмехнулся он.
— Они, в общем, на любовь и не напрашиваются, — съехидничал я. — Скорее наоборот. Но с ними всё больше общаются, пусть не всегда добровольно.
— Я знаю, — кивнул он. — Человеку легче устоять на допросах, чем вампиру. Человек может умереть под пытками, а вампир такой роскоши лишён. Хотя мы чувствуем боль не хуже людей.
— А это уже я знаю, — сказал я. — Тем более что есть специальные способы причинять боль вампиру. Так чего же ты хотел от меня?
— Ты пойдёшь искать лича Ашмаи?
— Так высоко я не замахиваюсь: не моя весовая категория. Я пойду искать человека, колдуна, который, судя по всему, на Ашмаи работает, — ответил я.
Не вижу причин это скрывать, тем более что я его про Пантелея уже спрашивал.
— Я тебе помогу. Но взамен ты мне должен кое-что пообещать. Пообещать той клятвой, которую ты не нарушишь. Есть у тебя такая?
— Есть, — кивнул я.
Вампир помолчал, глядя в сторону. Потер подбородок о жесткий край капюшона. Затем опять повернулся
— Ты знаешь, что вампиры могут любить? При определённых условиях, разумеется. Знаешь?
— Знаю.
Вампиры, самые самовлюблённые, самые самолюбивые и самые эгоистичные существа на лике земли, действительно способны любить и способны жертвовать собой во имя кого-то. Но только в единственном случае — своих сайрос. Так на одном из древних языков называются вампиры — любовники по крови. Если женщина-вампир «посвятила», а точнее, обратила в жаждущую крови тварь влюблённого в неё мужчину, или наоборот — они будут любить друг друга. И, скорее всего, вечно. В других случаях понятие «любовь» для вампира пустой звук. Равно как и «дружба», «милосердие», «сочувствие» и все подобное. Вампир внутри «изысканно пуст», как они сами о себе говорят. Пустой звук по отношению ко всему, кроме сайрос.
— У меня осталась женщина, — продолжил Арлан. — Она посвятила меня. Я был влюблён в неё человеком, остался влюблён вампиром. Она неподалёку от лича. Я хочу, чтобы ты мне пообещал, что если ты всё же доберёшься до них, то не тронешь её. Дашь ей уйти. Если получится.
— Ты думаешь, у нас будет возможность поговорить? — усмехнулся я. — Такой опыт общения с вашим видом у меня отсутствует. И к тому же вероятность того, что я сумею приблизиться к Ашмаи, стремится к нулю. Не мой калибр.
— Ты заблуждаешься насчёт своего калибра, — ответил Арлан. — Как заблуждался я. И как будут заблуждаться они. Они ждут армий врага, они ждут магических атак. Они не ждут человека с силками на зайца, который расставит их ночью на дороге в уборную. И это ошибка. Я думал об этом всё время.
— Всё равно не вижу способа завязать разговор с твоей сайре, — пожал я плечами.
— Моё имя, произнесённое вслух, остановит её, даже если она уже вцепится клыками тебе в шею. Равно как и её имя остановило бы меня. Мы обречены друг другу.
— Это я знаю — насчёт обречённости, — кивнул я. — А вот насчёт имени… а не врёшь ли ты, нежить?
Вампир засмеялся. Негромко — мягким, обволакивающим смехом. Недаром говорят, что у них есть способности зачаровывать голосом, хоть и не сильные.
— Нет, я не вру. Я поклянусь тебе в этом её жизнью — единственным, что есть святого в моём существовании.
— Хорошо. Это серьёзно. Что я получу взамен?
— Я примерно знаю, где искать постоянный, но тайный портал, ведущий в одно из убежищ. Я не могу поклясться, что там будет тот, кого ты ищешь. Я не знаю, вернётся ли он ещё когда-нибудь туда. Но знаю точно, что он там бывал. Я думал — и вспомнил, хоть и знал его под другим именем. Других колдунов из пришлых среди них просто нет.
— Под каким именем?
— Белый. Просто Белый.
Не врёт, скорее всего. Александр Белый — так он уже назывался. Возможно, я получаю ещё одну ниточку. Они лишними не бывают. А вампиршей больше, вампиршей меньше… Я за неё десяток других изведу, не вопрос.
— Я поклянусь тебе, Арлан, в том, что, если у меня получится — а я приложу все силы, чтобы получилось, — я не причиню вреда той, кого ты назовешь. И отпущу её с миром туда, куда ей будет угодно уйти.
— Я верю, — склонил голову вампир. — Я это умею чувствовать. Ты действительно поклялся, а не произнёс слова. Её имя — Ливия. Черноволосая голубоглазая женщина, прекрасная как алмаз, светящийся в адском пекле. Её ты сбереги.