У времени в плену. Колос мечты
Шрифт:
«... И вот теперь в благодарность за ту помощь, что мы тебе оказывали, ты предаешь нас и поднимаешься против нас? Приказываю тебе, Богдан-бей, пропустить моих татар, дабы прошли они через земли, которыми владеешь! И ежели не сделаешь, как тебе велено, приду со всей ордой и спалю и ограблю землю твою! А тебя на аркане приведу в ханство!»
Гетман вскочил.
— Шакал! Осмеливается приказывать мне и арапником грозить! — запыхтел он. — Напугать хочет? Покажу ему, нехристю, добычу! Чтобы ни один татарин не поганил нашу землю! Ни...
Гетман побледнел,
— Лекаря! Быстро, лекаря! — закричал Дорошенко.
— Что с тобой, Богдане? — взял его холодные руки в свои Хлух. — Из-за какого-то пса портить себе сердце!
— Успокойся, гетман, приди в себя! Пока татары до Украины доберутся, мы сами к ним в ханство придем.
Гетман сидел с опущенной на грудь головой и закрытыми глазами, словно покойник, и тихо стонал.
Лекарь припал ухом к его груди и, придержав на мгновение дыхание, поднялся и сказал:
— Вышло его сердце из привычного боя. Лежать ему в постели и никакой тревоги чтоб не было!
Отнесли полковники своего гетмана на руках в комнаты и уложили.
Два месяца не отходила от постели жена его Анна. Как только гетман оправился и стал подниматься, он тут же созвал полковников на совет.
— Ты бы погодил, Богдане! — взмолилась Анна. — Тебя и ноги еще не держат, и лоб в испарине...
— Некогда теперь в постели валяться, Анна. Не на груди нужно сегодня руки держать, а на сабле.
Пришел и воевода повидать его, как только услыхал, что тот поднялся с постели. Нашел он Хмельницкого сильно изменившимся. Голова гетмана словно втянулась в плечи, щеки ввалились, глаза глядели тускло, голос звучал тихо.
Мужчины обнялись.
— Как тебе живется, сват? — спросил воевода с вымученной улыбкой.
— Как говорится, спасся, как свинья перед рождеством! А ты как?
— Хуже, не знаю, бывает ли. Заключены господарыня и сынок наш в темнице и мучениям подвергнуты. Племянников моих же, говорят, нагими перед всем народом выволокли и оскопили, а затем в жестоких муках убивали. Брата моего, гетмана Георгия, Ракоци в темнице держит. Даже бедняга гетман Гавриил не спасся от сатанинской ненависти логофета. Послал к нему в Банат наемных убийц и подсыпали яду ему и сыновьям его. Как это меня еще ноги носят по земле после стольких несчастий?
— Потерпи, сват, потому как и я многое терпел. Придет и их время.
Воевода вздохнул.
— Поздно тогда будет...
— Дай срок, полегчает мне, сам пойду с запорожцами, и избавлю тебя от всех бед.
— Как же мне ждать, когда жизнь господарыни и сына нашего в великой опасности находятся? Не месяцы и не недели, а даже дни могут решить их судьбу.
— Ну, ежели ждать не можешь, дам тебе войско с полковником Дорошенко во главе и отправляйся себе на здоровье!
— Премного тебе обязан, сват, столько добра видел от тебя, что ни слов, ни богатств таких нет, чтобы рассчитаться. И любимого нашего Тимуша ты, не раздумывая, послал на помощь земле моей. В доме твоей чести
Гетман удивленно глянул на него.
— И долго ты над этим думал?
— Долго, твоя честь. Желаю, чтоб все с пользой сделано было. И турки, и татары одного поля ягоды. Друг у друга вороны глаз не выклюют.
— Гляди, зять, как бы не получил такую же помощь, какую оказал мне хан в Каменице!
— Я хорошо заплачу ему!
— Он и с платой продаст тебя. Таков уж нрав ногайцев!
— Богдане, — тихо позвала Анна, чуть раздвинув бархатные занавесы.
— Не пускай его, ради бога. Не то сверну ему шею! — сердито рявкнул гетман. — Совсем отравил меня, сатана, своими снадобьями! Вся душа прогоркла!
— Утихомирься, пожалуйста, не лекарь это. Прибыли послы из Московии и во флигеле с Виховским ожидают, чтобы ты принял их.
— Так чего же ты молчишь?! — накинулся на жену гетман. — Быстро неси бекешу! Пошли хлопцев звать полковников, есаулов и сотников. Виховскому скажи, что готов принять наших русских братьев.
Служанка принесла бекешу и помогла ему надеть ее. Гетман жалостливо посмотрел на себя. Одежда висела на нем.
— Всего два месяца назад едва на одну пуговицу застегивал бекешу. Теперь же висит, как на палке. Сильно высосала меня болячка! Но ничего! Были бы кости, а мясо нарастет.
Гетман плюнул на ладони и расправил свой поседевший чуб.
— Прибыли, наконец! — сказал он облегченно. — Садись, зять! Сегодня у нас высокие гости.
Полковники входили на цыпочках.
— Здорово, гетман! — негромко произносили они и сжимали его в своих железных объятиях. — Не задавила тебя болячка?!
— Не задавила! Казака смерть за здорово живешь не возьмет! — улыбнулся Богдан.
— Точно, как в той байке, — сказал Дорошенко. — Будто слег казак и несколько дней не подымается. Приходит к нему смерть с косой: «Пошли со мной, казачина!» — говорит. А он оттуда, с постели, запросился: «Погоди-ка, ты, паненка, немного, пока я сена накошу вон с той делянки. А потом, и пойдем. Но вот беда какая! Затупилась коса у меня, будь ласкова, дай-ка мне твою, иначе ждать долго придется, пока свою косу отобью». И не то, чтобы иначе, но знаю, что смерть отдала ему косу. Взял ее казак в руки — вжик! вжик! — и отхватил у смерти нос.
— Значит, избавился он нее казак? — рассмеялись полковники.
— Избавился, — сказал Дорошенко. — С той поры смерть курносой осталась!
Гетман окинул всех ясным взором и молвил:
— Я созвал вас, панове, чтоб сообщить великую весть: прибыли царевы послы!
— Вот добре, так добре! — загомонили полковники.
Хлух глянул в окно.
— А вот они и идут!
— Давай-ка перейдем в большую залу, — сказал Богдан.
Все последовали за гетманом, который шел с воеводой.