Участь Эшеров
Шрифт:
— Я тебя просил не называть меня так.
— О, прошу прощения. Должен ли я называть тебя Джонатан Стрэйндж? Или на этой неделе к тебе положено обращаться «мистер Знаменитый Автор»?
Рикс проигнорировал колкость.
— Как ты попал в Тихую комнату?
— Попросил ключ. У них там, внизу, целый ящик в сейфе. Эти старые зеленые штуковины выглядят как ключи от гробницы. На некоторых даже видны отпечатки пальцев. Интересно, сколько Эшеров ими пользовалось? Что до меня, то я бы и ночи не провел в этом склепе. Боже, почему
Бун встал и прошел через комнату к окну. Он раздвинул шторы, позволив тусклому свету пробиться сквозь забрызганное дождем стекло, и постоял минуту, наблюдая за уличным движением. На его широком красивом лице морщин почти не было, и хотя три месяца назад ему исполнилось тридцать семь, он запросто мог бы сойти за двадцатипятилетнего. Его пышная волнистая шевелюра была темнее, чем у брата, и имела каштановый оттенок. В чистых, глубоко посаженных изумрудно-зеленых глазах мерцали искорки. Он был крепким и широкоплечим, в расцвете сил.
— Извини, — сказал он Риксу. — Я бы не устроил такой идиотский розыгрыш, если бы подумал хорошенько. Увидев по дороге сюда эту штуку в витрине магазина, я подумал… что, может быть, тебе понравится. Ты знаешь, у меня не было приступов почти шесть месяцев. И последний был не очень сильный — всего три или четыре минуты. Может, я забыл, какими тяжелыми они бывают. — Он отвернулся от окна и от изумления застыл.
Он не видел брата почти год и был поражен тем, как тот изменился. Сеть морщин на его лице напоминала битый фарфор, тускло-серые глаза смотрели устало. И хотя Рикс был на четыре года моложе Буна, выглядел он по меньшей мере на сорок пять лет. Он казался изнуренным и больным. Бун заметил на его висках седину.
— Рикс, — прошептал он. — Боже всемогущий! Что с тобой произошло?
— Я болел, — ответил Рикс, зная, что это не все. По правде говоря, он и сам толком не понимал, что с ним происходит, — приступы стали мучительными и непредсказуемыми, во сне его постоянно преследовали кошмары, и чувствовал он себя семидесятилетним. — Наверное, слишком много работал. — Он осторожно, так как дрожь еще не прошла, пристроился в кресле.
— Слушай, тебе надо есть бифштексы, чтобы улучшить кровь. — Бун выпятил грудь. — Я ем бифштексы каждый день, и посмотри на меня! Здоров, как племенной бык.
— Великолепно, — сказал Рикс. — Как ты узнал, что я здесь?
— Ты звонил Кэт и сказал, что вылетаешь из Атланты, чтобы встретиться сегодня со своим литературным агентом. Где еще, кроме этой старой дыры, ты мог остановиться в Нью-Йорке?
Рикс кивнул. Хадсон Эшер купил отель «Де Пейзер» в 1847 году. В то время гостиница представляла собой великолепное готическое здание, возвышавшееся над простоватыми соседними строениями. Насколько Рикс знал, компания Хадсона Эшера по производству пороха, расположенная близ Эшвилла в Северной Каролине, поставляла огромное количество пороха и свинцовых пуль в Европу через Нью-Йорк.
Хадсон
— Ты не должен работать так много. А кстати, скоро ли выйдет следующая книга? — Бун налил себе еще виски и снова сел. Когда он подносил стакан ко рту, на пальце блеснул розовый бриллиант. — Прошло уже много времени после публикации «Огненных пальцев».
— Я только что закончил новый роман.
— Да? И когда же его напечатают?
— Может, следующим летом. — Рикс даже удивился тому, с какой легкостью соврал.
Бун опять встал.
— Ты должен написать настоящую книгу, Рикс. Про то, что действительно может случиться. Эти дерьмовые ужасы — просто вздор. Почему бы тебе не сделать такую вещь, которую ты с гордостью подписал бы собственным именем?
— Давай не будем снова об этом. — При каждой встрече с братом Рикс вынужден был защищать свой жанр.
Бун пожал плечами.
— Идет. Просто мне всегда казалось, что с людьми, пишущими такое барахло, должно быть что-то неладно.
— Насколько я понимаю, ты приехал сюда не для того, чтобы обсуждать мою литературную карьеру, — сказал Рикс. — В чем дело?
Бун помедлил, сделав глоток. Затем тихо сказал:
— Мама хочет, чтобы ты приехал домой. Папе стало хуже.
— Какого черта он не ляжет в больницу?
— Ты знаешь, что папа всегда говорил. Эшер не может жить вне Эшерленда. И, глядя на тебя, братец Рикс, я думаю, он прав. Должно быть, что-то есть в воздухе Северной Каролины, раз ты так сильно сдал с тех пор, как ее покинул.
— Мне не нравится имение, мне не нравится Лоджия. Мой дом — в Атланте. Кроме того, у меня есть работа.
— Ты, кажется, сказал, будто закончил очередную книгу.
Но если она не лучше трех предыдущих, никакая доработка ее не спасет.
Рикс мрачно улыбнулся.
— Спасибо, обнадежил.
— Папа умирает, — сказал Бун, и огонек гнева промелькнул в его глазах. — Я делаю для него все, что в моих силах, и все эти годы я старался быть рядом с ним. Но теперь отец желает видеть тебя. Не знаю, почему он так решил, особенно если вспомнить, как ты отвернулся от семьи. Должно быть, хочет, чтобы ты был рядом, когда он будет умирать.
— Тогда, если я не приеду, — ровно ответил Рикс, — может быть, он и не умрет? Что, если отец встанет с кровати и опять займется лазерными пушками и бактериологическим оружием?