Укрощение капитанской невесты
Шрифт:
– Уловила, – кивнула я. – Через десять лет буду варить и вспоминать, что рецепт мне дала мама.
– Почему через десять лет? – усмехнулась мама. – Тогда тебе будет двадцать восемь, а желательно до этого времени родить. А мне будет уже сорок шесть. Смогу я тебе помочь, как думаешь?
Я громко вздохнула.
– Рожать нужно от любимого мужчины, а такового в наличии пока нет. Может, через десять лет он и появится, – фальшиво улыбнулась я. – Мам, – я стала серьезной, – а у тебя была настоящая любовь?
– Смотря, что ты вкладываешь в это слово, – мама сняла фартук и повернулась ко мне.
– Настоящая, – я задумалась, – это когда дышать, жить без него не можешь, когда думаешь о нем днем и ночью.
– Ты, наверное,
– И это был не папа, – вдруг неожиданно сказала я, вспомнив фотографии папы. Он выглядел явно не героем маминого романа. Мама у меня красавица. А в восемнадцать лет была тонкая, летящая, как фея. А он – самый обычный, к тому же старый. Такие редко нравятся девушкам. И что заставило ее выйти за него замуж? Может она залетела, и ждала уже меня?
– Нет, не папа, – подтвердила мама. – Но иногда бывает лучше, чтобы любили тебя, а не наоборот, тогда ты не взмываешь в облака, да и падать вниз проще.
– Он тебя бросил? – ахнула я, прижав ладошки к щекам. – Ну, в смысле, тот, твоя настоящая любовь?
– Он не бросил меня, – усмехнулась мама, – он предал меня.
Я побледнела. Это может быть как-то связанно с историей семей Арсеньевых и Стрельцовых?
– Расскажи, – прохрипела я.
– Пойдем, – мама взяла меня за руку и повела в сад.
Под большим раскидистым деревом висели качели. Мы любили с мамой сеть на качели, обняться и о чем-нибудь говорить. Мама достала из кармана широкой юбки пачку сигарет, зажигалку и закурила. У меня глаза на лоб полезли, но я не подала виду.
– Удивлена? – мама затянулась и посмотрела на меня. – Курю иногда, правда редко, но сейчас мне нужно. Значит, ты хочешь знать историю моей любви?
– Хочу, – мой голос дрогнул.
– Ты ведь не знаешь моей девичьей фамилии?
Я отрицательно покачала головой.
– Я о тебе вообще ничего не знаю, и это неправильно.
– Согласна, – грустно улыбнулась мама, – наверное, действительно пора тебе рассказать. – Моя девичья фамилия Латынина – Виктория Латынина. Моя прабабка – Виктория Латынина была знаменитой балериной еще при царе. Меня назвали в ее честь. И то ли поэтому, то ли потому, что это генетика, но я обладала уникальными данными танцовщицы. Мне прочили блестящее будущее, не только Большой театр, но и лучшие сцены Европы. Но получилось все совсем по-другому. А теперь слушай!
– Его звали Саша. Фамилия сейчас уже не имеет никакого значения. Я с ним познакомилась, когда училась в балетном училище. На какой-то вечер, кажется это был День Октябрьской революции, к нам пригласили студентов Высшей школы Комитета государственной безопасности. Теперь это заведение называется Академия ФСБ. Это было полувоенное училище, оттуда выпускались не просто офицеры. Они должны были уметь все: знать правила этикета, уметь танцевать вальс, вести светскую беседу. Перед праздником эти студенты целый месяц у нас учились танцевать вальс. Занятия проводила моя мама, она преподавала в этом училище. Мы должны были выступать на праздничном концерте. И в партнеры мне поставили Сашу. Представь! Мне восемнадцать. Он был постарше. В тот год он заканчивал свое учебное заведение, ему было двадцать пять. В училище я привыкла к нашим мальчишкам-танцорам, а здесь – накаченный, крепкий, красивый мужчина.
– А какой он был? – вырвалось у меня. – Опиши его внешность, пожалуйста.
– Высокий брюнет, с глазами, как расплавленная ртуть. Красивый гад! Сначала я пыталась строить из себя Снежную королеву. И первое время это прокатывало. Но однажды он заявил мне, что очень любит мороженное, и чем холоднее я с ним буду себя вести, тем сильнее распалю его желания, – мама блеснула глазами. – Ты уже вполне взрослая, чтобы многое понимать. В общем, он добился своего, я влюбилась в него, как
– А я здесь при чем? –совершенно искренне удивилась я.
Еще будучи студенткой МХУ я стала Дипломантом Всероссийского конкурса молодых исполнителей «Русский балет», и после этого меня пригласили в Большой театр. Я первый раз выступала в роли Никии в балете "Баядерка". Саша немного помолчал и наконец выдал, что этот академик видел меня в этой роли на премьере и даже кому-то по секрету признался, что согласен бросить «мир к моим ногам».
– Саш, – растерялась я, – ты хочешь подложить меня к нему в постель?
Саша побледнел, и под его смуглой кожей, на скулах заходили желваки.
– Нет, конечно, – скрипнул он зубами. – Как тебе такое могло пришло в голову? Тебя я не отдам никому. Ты просто с ним познакомься и все. Пусть он влюбится и завязнет в своих чувствах. Тогда он сам откажется от приглашения в Штаты.
– Но с чего ты взял, что он влюбится в меня? – пыталась сопротивляться я.
– Потому что знаю. Он первостатейный кобель! – хмуро проговорил Саша. – Тем более, что он на тебя уже повелся. Так поможешь?
Это конечно, было безумие, но я согласилась. Я ведь понимала, что это не Сашина инициатива. Саша достал мне пригласительный билет на вечер в дом ученых и там представил Арсеньеву. Мне тогда еще показалось, что Саша и Арсеньев хорошо знакомы. Но я не обратила на это внимание. Арсеньев действительно потерял от меня голову и начал приглашать в театры и рестораны. Сначала я соглашалась, но постепенно меня это стало напрягать, и я уже думала, как бы его культурно отшить. Наконец, я не выдержала и сказала ему, что не могу больше с ним встречаться. Он как с ума сошел. Хватал меня за руки, признался в любви, и в конце концов предложил стать его любовницей на полном обеспечении. Я естественно отказала ему, намекнув, что у него на правой руке кольцо. Значит, он женат. А с женатыми мужчинами я не собираюсь иметь никаких отношений. Но он твердил, что любит только меня, что разведется с женой и женится на мне. Вот тогда мне и пришлось ему признаться, что я люблю другого мужчину – Сашу. В ответ Арсеньев прищурился и зло бросил: