Укрой меня от замыслов коварных
Шрифт:
– Ну?
– Они могли внушить пилоту какую-нибудь пакость, его надо вернуть!
– Это невозможно.
– Тогда мы проиграли.
Несколько секунд трубка телефона молчала.
– Можешь что-нибудь сделать?
– Что?
– Не знаю, думай, твоя голова должна варить лучше моей. Я иду к генералу.
Связь прервалась.
Роман, чувствуя себя разбитым, присел на кровать. Номер выглядел так, будто по нему промчались конники Мамая. Но убирать ничего не хотелось, да и не его это была забота. Вьюгин ждал от
В дверь постучали.
– Войдите.
Вошла горничная, округлила глаза.
– Ой! Мне сказали, что у вас…
– Подождите, пожалуйста, минут десять.
– Хорошо. – Девушка выскочила в коридор, ошеломлённая увиденным.
Роман потрогал вспухший подбородок, обнаружил ссадину, поплёлся в ванную на дрожащих ногах. Олег Харитонович не зря предупреждал его, что активник должен уметь защищаться на физическом уровне, без всякой приставки «пси». А он с детства не любил драться.
Струя холодной воды освежила, унесла часть серого тумана из головы. Роман взбодрился. Подумал, что неплохо бы заняться лечением опухоли, но время не ждало, и он вернулся в гостиную, запустил процесс выстраивания силового энергетического столба, заставляя чакры вспыхивать одну за другой – от нижней к верхней.
Процесс занял две минуты.
– З-з-зд-д-др-р-ра-а-во-о-о! – закончил он попытку сконцентрироваться на «сиянии», негромко, но гулко, так, что завибрировали все кости головы.
Теперь можно было идти в атаку, бросаться грудью на «амбразуру» чужого психофизического «пулемёта». Неизвестно, что Арчибальд или его подручные сделали с пилотом «Руси», но Роман был уверен, что космонавт запрограммирован на определённое действие. Оставался маленький шанс достучаться до его подсознания и заблокировать спящую программу.
Он набрал номер Вьюгина.
– Я ещё не успел… – отозвался майор.
– Ты видел пилота, представь его.
– Нашёл время…
– Представь! Он зомбирован!
– Ты с ума сошёл?!
Роман сдержал ругательство.
– Афоня, блин!
– Хорошо, смотри, хотя я не верю…
Роман сосканировал мыслеформу, возникшую в воображении Вьюгина и отключил телефон, не желая выслушивать сбивчивые возражения майора.
Сел в кресло, расслабился, представил себе космодром сверху, стартовую позицию «Ангары», сам модуль. Сосредоточился на «путешествии вне тела», неуловимой «пулей» рванулся сквозь пространство к кораблю, собираясь просочиться сквозь корпус модуля и выйти на ауру-сознание пилота.
Что-то выросло впереди, сформировалось из ничего. Стеклянная стена!
Он ударился о стену всем «мысленным телом» и едва не потерял сознание. Стеклянная стена отразила «мыслетело», как зеркало – луч света. Лишь через несколько мгновений пришла догадка, что его остановила мысленно-энергетическая волна, инициированная целой группой людей.
«Сенсы Афанасия?» – в
Но препятствие сформировали не подчинённые Вьюгина, а чужие сенсы, способные объединять пси-поля в единую структуру. Роман узнал этот «запах», соответствующий негативным эмоциям типа презрения, угрозы, неприязни, свирепой жажды мщения, самоуверенности и враждебности. В этом же «больном» пси-диапазоне варилась и душа Арчибальда Феллера, не допускавшего мысли, что ему кто-нибудь осмелится перечить.
Роман угрём метнулся вокруг модуля, пытаясь найти в стене щель, но везде натыкался на твёрдую гладкую поверхность, отбрасывающую его прочь, как только он вонзал лезвие мыслеволи в корпус модуля. В какой-то момент ему показалось, что он нашёл-таки дырку в стене психофизического зеркала, нырнул в неё с нетерпением, ожидая выхода внутри корабля. Но дыра вдруг превратилась в прожорливую пасть, утыканную кинжаловидными зубами, и он еле успел выскочить обратно, «ободрав» о них «кожу».
Кто-то злобно и презрительно засмеялся – очень далеко, за пределами космодрома, и одновременно – рядом.
Роман сжал зубы, узнавая этот смех.
«Арчибальд!»
Ещё один взрыв хохота, высверк безумных ледяных глаз, раскатистый шёпот:
«Ты проиграл, экзор!»
Роман не ответил, продолжая искать выход из положения.
Выход нашёлся сам собой. Точнее, его подсказал Афанасий, позвонивший в этот момент:
– Мы не можем перенести старт, нет оснований. Генерал отказался разговаривать на эту тему с начальством. Даже если мы задержим Транквилиди…
– Кого?
– Это фамилия той женщины, её здесь почему-то зовут Виринеей. Она психолог. Даже если мы её задержим, корабль уйдёт на орбиту. Наши сенсы советуют…
– К чёрту их советы! Пусть думают о пилоте, мысленно окружают его в модуле… нет, пусть думают обо мне!
– Зачем?
– Мне нужна их подпитка, я смогу на них опереться.
– Хорошо, попробую.
Голос Афанасия уплыл из эфира.
Роман полностью переключился на «странствие вне тела», вновь воспарил над Углегорском, над тайгой, над космодромом, нашёл стоящую на пусковом столе ракету с модулем.
Поддержка пришла – словно его подключили к мощному источнику электропитания, аж засверкало перед глазами! – когда он ласточкой спикировал на модуль с небес.
Однако «стеклянная стена» была на месте, и даже вооружённый «до зубов» энергоимпульсами сенсов (интересно, что они думают о нём в этот момент?) «призрак» Романа не смог пробить её с наскока, чтобы выйти на мыслесферу пилота. Воля блокировщиков телепатического сигнала была сильнее.
Роман бесплотной струёй метнулся вокруг модуля, продолжая чувствовать горячее «дыхание мыслей» экстрасенсов Вьюгина. Вспомнил об Алтыне:
«Ылтыын, отзовись!»
«Слышу тебя, Рома».
«Поддержи!»