Умножители времени
Шрифт:
"Какие прекрасные глаза! Но... старушечьи. А кожа на лице и руках
молодая. Холеная. И губы хоть и тонковаты, но ... наверное, мягкие ещё и
пахнут. Интересно, чем?" Глеб пошевелился, и черная кожа кушетки
отозвалась "выдохом". Пока женщина придвигала к кушетке кресло, Глеб
заметил, какие у неё красивые ноги, загорелые, гладкие. И шпильки? Зачем на
работе? При пациенте надевает?
Всеволожский считал, что ещё одна деталь фигуры женщины выдает её
46
благородство:
была, кажется, безупречна. Вновь надела очки и присела в кресло.
"Сейчас спрашивать начнет. Фу!" - подумал Глеб кисло.
– Мне нужно как-то настроиться на беседу с психоаналитиком - ехидно
сказал Глеб.
– Можно отвлеченный вопрос доктору?
– Спрашивайте, - доктор удивленно смотрела на пациента.
Тот и не знал, что спросить, но вдруг понял, что картина на стене
напротив его кушетки смущает его.
– Почему на этой картине сухое одинокое дерево, ветки черные, без
листьев? В этом кабинете... такой "депрессняк"...
Даниэла рассмеялась. "Красивая улыбка, чуть, правда, закрытая, зубки
ровные, белые. Но смех, хоть и звонкий, не такой, как голос, но, ...как эхо", -
отметил Всеволожский.
– А на картине ноябрь. Сейчас оживим деревцо, распустим листочки,
расцветём цветочки!
Доктор взяла из кармана халата пультик, направила на "картину" и
нажала - на картине появилась цветущая сакура.
– А так?
– она всё ещё улыбалась, - это интерактивная картина. Для
работы с пациентами.
"Стоп, Глеб, стоп! Я ведь видел эту даму раньше! Точно! Два года
назад... зимой... в парижском аэропорту "Орли", нет, "Шарль-де-Голль". Я
возвращался с конференции. Из-за непогоды рейсы откладывали... Да, я сидел
и ожидал... Напротив через ряд сидела пара: мужчина лет шестидесяти,
импозантный, молодящийся и эта... Даниэла. Одета по-другому, в шубке,
шляпе. Волосы не каштановые, как сейчас, а светлые. И каре не длинное, как
сейчас, а короткое. Но та же фигура, голос, очки. Та же лодыжка и голень, на
таких же шпильках. Я бы не обратил внимания на даму классом ниже! И
женские голени я не перепутаю! Но! Но мужчина... о, господи,... он называл
спутницу Моной!
47
– Что с вами? Почему вы так смотрите на меня?
– спросила доктор.
– Извините, у вас нет сестры-близняшки? По имени... Мона.
Даниэла выронила из рук пульт. Он ударился о пол, вылетела батарейка.
Она наклонилась подобрать - слетели очки. Подбирать стала очки - слетела
шапочка.
– Я сейчас приду. Извините.
– Даниэла
кабинета.
Когда она вернулась через пару минут, вид её был уже спокойным,
сосредоточенным и даже более холодным, чем прежде. Очки она не надела.
– Рассказывайте, - деловито попросила доктор.
– Но вы не ответили.
– Нет никакой сестры! Рассказывайте, пожалуйста, о себе.
– Что?
– То, что тревожит вас в последнее время.
"Ага, щас! Нет, дорогая, я про тебя правду услышать хочу! Мона! Ведь
это имя произнес Консультант. Это мое задание. А вдруг эта Даниэла и есть та
самая Мона!"
– Карты, - осторожно сказал Глеб. Я - игрок.
– Часто и много проигрываете? Карточная зависимость? Хотите бросить
играть и не можете?
– Ни в коем случае! И если знаю партнёров по игре - не проигрываю
никогда!
– Всё время ищете "удобных" партнёров?
– Настоящих партнёров! Для серьёзной игры. Игра под кодовым
названием "Мона". У неё три карты, у меня три карты. Очень старинные...
–
Глеб вглядывался в лицо Даниэлы.
– Вы опять? У вас навязчивая идея. Синдром Игры, - она была очень
взволнована. Вставала и садилась, снова вставала и садилась. Пыталась взять
себя в руки, брала в руки предметы, чтобы отвлечься, успокоиться. Не
48
получалось. Предметы вываливались из рук. Глебу Сергеевичу стало очевидно,
что она понимает смысл карточной игры с название "Мона". Но он решил
"держать паузу". Эта пауза была нужна обоим. Она и долг вежливости, и опора.
– Хотите сигарету?
– спросил Глеб.
– Да, спасибо, - с благодарностью ответила Даниэла.
Глеб угостил её сигаретой, они отошли к открытому окну. Курили и
молчали. Женщина глядела на мужчину взглядом ребенка, вопрошающего
"тебе можно доверять"? И было совершенно понятно, что ей очень хочется и
очень нужно довериться. Клубы дыма сплетались кольцами, затем рассеивались
и снова слетались.
Глеб как мужчина решил сделать ещё шаг на встречу, хотя тоже
рисковал. Ведь его могли "водить за нос", втянуть в шулерскую игру. И эта
женщина могла этого не знать, быть "игрушкой" в чужих и жестких руках.
– В Москве есть Клуб, этот Клуб дал мне одно деликатное поручение для
некоей Моны... Эта Мона как-то связана с древними шотландскими родами...
Глаза женщины наполнились слезами. Она отвернулась.
– Так как? Мне можно доверять. Я желаю этой... Моне только добра. Я
же вижу, что вы...
– Глеб искал слова.