Упрямое время
Шрифт:
– Мужчина? А он хоть живой?
Плечо продолжало трястись… Да нет же, его кто-то тряс! И голоса звучали слишком близко, чтобы не иметь ко мне отношения.
Я открыл глаза. Оказывается, так просто вынырнуть из чёрного морока! Открыл глаза, и вот он я, здесь.
– Мужчина, вам плохо?
Круглое лицо с отвислыми дряблыми щеками. Кожа пористая, нездоровая. И бородавка на щеке. Большая, коричневая, с торчащими в разные стороны волосинками. Незнакомое лицо.
– Мужчина, что вы молчите? Вы меня слышите?
Женщина стояла
Я сел. И это оказалось совершенно нетрудно.
– Может, вам скорую вызвать? – обеспокоенно спросила женщина.
– Нет. Не надо, спасибо.
– Что, сердце схватило?
– Да. Сердце.
– Бывает. Если сердце больное, нужно лекарства с собой носить. У меня валидол есть. Будете, под язык?
– Нет.
Женщина помолчала. Раздумывала, что бы мне ещё предложить.
– Вам встать помочь?
– Не надо.
Поднялся на ноги я тоже самостоятельно. Что в этом трудного?
«Опель» стоял на прежнем месте, мигал аварийками. Метрах в десяти от него красовалась машина «гаишников», а сами они суетились, растягивали рулетку, мерили расстояние от зебры до колёс «опеля». И до белого контура, вычерченного на асфальте.
– Здесь авария была… – посмотрел я на женщину.
– Да. Но мы позже подошли, не видели.
Она повернулась к спутнику, будто немой вопрос задала. Тот пожевал губами, добавил:
– Вон та машина девочку на переходе сбила.
– И что с ней?
– Да кто его знает? Тормоза неисправные, или водитель пьяный. Меряют вон, определяют.
– С девочкой что?!
Мужик отшатнулся, вновь посмотрел на меня брезгливо.
– А что с девочкой? Насмерть, конечно. Он же нёсся, как ошпаренный. Говорят, на красный побежала. Одни за детьми не следят, другие на машинах носятся. Молодёжь!
Он будто ставил нас в один ряд – мента-лейтенанта, Ксюшу, меня. И за несправедливость такую в рожу ему врезать так захотелось…
Верно, лицо у меня страшным сделалось. Женщина заметила, подхватила спутника под руку, потащила от греха подальше.
Всю дорогу до дома – до квартиры моей съёмной – я шёл пешком. Почти через полгорода шёл, не замечая ничего вокруг. Понять пытался, как мог я пропустить Ксюшу? Как мог не увидеть, когда они – мы, то есть – из автобуса выходили? Когда отвлёкся? По всему получалось – не мог не заметить, не отвлекался ни на секунду. Да и Ксюша с той стороны дорогу переходила, когда её машина сбила. С мороженым уже. А я помнил всё по-другому. Почему?
Только когда с домом своим временным поравнялся, понял, в чём дело! Амнезия это у меня, частичное выпадение памяти. Как Ворон меня трубой по темечку приложил, так оно и началось. И потом не раз добавляли, волки позорные.
На углу дома, рядом с крыльцом продуктового магазина со смешным и многообещающим названием «Ням-Ням», стоял мужичок. Едва понял, что иду я не в магазин, а во двор поворачивать собираюсь, шагнул наперерез.
– Добрый день, уважаемый!
Я остановился, оглядел его с подозрением. Мужик как мужик. В светлых штанах, рубашка навыпуск. Не бомж и на мента не походит. Вполне порядочный мужик. Если бы не нос. Нос его выдавал – слишком сизый для порядочного.
– Что надо?
Спросил я достаточно резко, и мужик стушевался.
– Дык… я тут… Мож, возьмём пузырь на двоих? Не, ты не думай, деньги у меня есть. Тока одному нехорошо как-то а?
Понятно! Я усмехнулся.
– Что, выпить не с кем?
– Дык! – сразу же заулыбался мужик. Решил, что родственную натуру встретил. – Не с кем. Душа, понимаешь, просит, – для убедительности он даже по грудаку себя постукал, гулко так, со вкусом, – а не с кем. Я же не алкаш, чтоб в одиночку пить.
Не алкаш. Но судя по носу, направление выбрано правильное.
– Спасибо. Но мне сейчас некогда.
Мужик скис.
– Жаль. А то бы взяли пузырь, посидели культурно. Поговорили по душам…
– В другой раз, – утешил я его. И добавил, сам не понимая, зачем: – В другой жизни.
«Второе» тридцатое июня ничем не отличалось от «первого». Начал я его не с утра – «материализовался» ближе к полудню. В магазин ведь за шмотками идти не нужно, всё на мне. Валялся до вечера на койке, бездумно переключал каналы на «Хитачи». Планы уже никакие не составлял, полная голова у меня этих планов! Но бессонница всё равно навалилась. И опять задремал я перед самым рассветом. И опять провалился в тот самый сон.
…Оксана стояла у перехода, ждала. И я стоял за её спиной, в полушаге всего, протяни руку и дотронешься. Но ни протянуть, ни шевельнуться даже я не мог. И понимал это, с самого начала понимал, ещё когда за автобусами следил, газету когда покупал. Бесполезно всё, не остановить мне Ксюшу. Спеленали меня по рукам и ногам…
И пробуждение получилось тем самым, с криком и ужасом. И снова я откисал полчаса под душем, брился, жарил омлет и не ел его. Снова ехал трамваем…
В этот раз я ждал на противоположной стороне, рядом с лотком мороженщицы. Ерунда, что Ксюша может увидеть меня раньше времени, узнать, испугаться. Это не важно! Главное, не пропустить её, успеть.