Успокой моё сердце
Шрифт:
– Где твоя семья? – внезапный вопрос, прозвучавший от Эдварда, выбивает меня из размышлений. Заставляет вернуться в реальный мир.
Я прикусываю губу, исподлобья глядя на него.
С каких пор ему интересны такие вещи?
– Это имеет значение? – наконец отвечаю я.
– Имеет, - мужчина кивает с серьезным видом. – Ты ведь здесь.
Молчу. Я не хочу говорить об этом и обо всем том, что случилось после. Все это – мое личное дело. Слишком болезненное, чтобы вскрывать его так резко.
Каллен вздыхает.
–
С усиленным вниманием изучаю малюсенькое пятнышко на одеяле, то и дело проводя по нему пальцами.
– …Ты отвечаешь на мой вопрос, я на твой.
Продолжение условий заставляет оторваться от прежнего занятия. Поднимаю на своего похитителя глаза, заинтересованная этим предложением.
– Только честно, - предупреждает мужчина.
Мнусь несколько мгновений. Если хочу спросить, придется сначала ответить. В принципе, сделка справедливая. Надеюсь, сам Эдвард собственных условий не нарушит, увильнув от меня одним каким-нибудь словом.
По-честному, так по-честному, мистер Каллен.
– Итак, - он удерживает интригующую паузу, то ли проверяя меня, то ли лишний раз обдумывая свои слова. – Где твоя семья?
Вдыхаю немного воздуха, прежде чем начать.
Помогает.
Кислород расслабляет.
– Они живут в пригороде Чикаго. Мама и отчим.
Ну вот, я сказала. Не так больно, как казалось.
– Ты с ними видишься?
– Нет.
– Почему? – Эдвард пристально смотрит на меня, следит за каждым движением, за каждым взглядом.
– Мне казалось, мы договорились на один вопрос? –я стараюсь смотреть на него укоризненно, но получается скорее просительно-испуганно. Как у Джерома, когда он впервые сам попросил меня остаться.
Каллен останавливается. Отпускает меня.
– Верно.
Обдумываю то, что я хочу узнать. Тем так много… как мне выбрать что-нибудь одно?
Если мы говорим о семье, будет логично придерживаться темы. Вполне честно.
– Твоя жена умерла, - не хочу видеть его сейчас. Прячусь от малахитов за занавеской волос. – Как?
Черт, даже не глядя, могу поклясться, что черты лица мужчины заостряются. Всегда, когда он злится. Когда в ярости. Когда может стереть меня в порошок…
Тот ли вопрос я задала?
– Сгорела, - с ложным спокойствие отвечает он.
Ничего себе… был пожар?
Машинально оглядываюсь на ребенка. Джером пострадал? Может, тогда начались все его проблемы?
– Ты?..
– Один вопрос.
– Ты задал два, - говорю с неприсущей мне уверенностью.
Может, именно её проблеск вынуждает мужчину согласиться. Или это только потому, что мы договорились о честности?
– Ты любил её?
Отрываю глаза от постели, откидываю назад волосы. Теперь мне нужно видеть его.
Малахиты горят. Горят как в самых страшных фильмах ужасов. Горят алым, синим и бесцветным пламенем одновременно. Их жар заставляет почувствовать
– Я не буду отвечать, - Эдвард говорит не терпящим возражений тоном. Желваки, проявившиеся как нельзя заметнее, ходят на его лице.
Плохой признак…
Не хочу нарваться на неприятности. Мне показалось, сегодня между мной и Калленом что-то прояснилось. Чуть-чуть. Его откровение, открытая просьба ко мне сыграли свою роль. Теплота внутри, странная и непонятная, раннее проявлявшая себя только к глазенкам малыша, к его детскому запаху…
Со мной явно что-то не то происходит. Я боюсь этого и одновременно… хочу почувствовать ещё. Ещё. Ещё.
Как наркоман, получивший заветную дозу.
Ещё.
Ещё.
Ещё…
– Откуда тебе известно о её смерти? – насилу контролируя голос, напряженно спрашивает Эдвард.
– Марлена…
– Ясно.
Так, похоже, я добавила проблем домоправительнице. Это мне совсем не нравится.
– Я сама её спросила, - надеюсь, это смягчит ситуацию?
– А она, по всем правилам вежливости, ответила.
С этим приходится согласиться. Все-таки Марлена взрослая женщина. Она явно в доме моего похитителя не первый день. Как-нибудь разберется.
– Что ещё ты знаешь? – малахиты все ещё горят, пока их обладатель допрашивает меня.
– Ничего.
Опускаю глаза.
– Что ещё ты знаешь? – четко проговаривая каждое слово, теряя терпение, переспрашивает Эдвард.
– Про лекарства… - мне с трудом удается сдержаться и не зажмуриться.
Опасливо гляжу на Эдварда.
Его лицо, бывшее и без того бледным, белеет ещё больше. Глаза, в которых, кажется, жуткое пламя начало ослабевать, вспыхивают с новой силой.
– Про какие лекарства?!
Он сдерживается из последних сил. Ради Джерома.
– Вшп… - замолкаю, но затем решаю договорить до конца. Будь что будет. – В шприцах.
– И что там? – Каллен делает вид, что спокоен. Абсолютно. Хотя его чересчур вытянутая поза, сжатая в кулак правая рука и застывшая маска на лице опровергают это.
– Лекарство.
Смотрю на него исподлобья.
– Лекарство? От чего?
Напряжение проходит по всему моему телу, витает в воздухе. Как в квартире, наполненной газом. Хватит одной искры для взрыва.
– Я не знаю.
– Не знаешь?
– Нет.
Надеюсь, в моей искренности он не усомнится? Перебарывая себя, я заставляю глаза впиться в малахиты. Пусть видит. Пусть смотрит.
Выдержать прямой взгляд куда сложнее, но я честно стараюсь.
– Наркота там, - качая головой и скорбно улыбаясь моей несмышлености, докладывает мужчина.
– Простая долбанная наркота.
Последнее слово сказано с чувством. Даже с нескрываемым отвращением.
– Зачем?.. – я не могу понять. Стараюсь, пытаюсь, но не могу. З-а-ч-е-м?