В горах Таврии
Шрифт:
Фашисты замедлили ход. Они обшаривали все спуски к Аспорту. Временами их цепи проходили в 20—30 метрах от партизан. Те лежали в мертвом молчании.
Они стали впереди идущей тенью вражеских цепей. Как нельзя наступить на собственную тень, так нельзя было обнаружить партизан Северского.
Наступила ночь. Звездная, душная, напряженная…
Это была небывалая в лесу ночь. Весь лес был в кострах. Жгли их каратели от Чатыр-Дага до Бахчисарайских лесов. Тысячи ракет бороздили ночное небо, за Чучелью горели леса.
В море огня был один тихий остров, и на этом острове — Северский с партизанами.
В
Рассвет… Партизаны на той же тропе, по которой вчера поднимались впереди цепи карателей. И опять отряды спускаются на Аспорт, но только с противоположной стороны.
Ни на секунду не ослабевает внимание партизан. Они видят лучше, чем видит лесной зверь, слышат тоньше, чем слышит горная косуля. Вот слух Северского уловил цоканье копыт. Командир остановил колонну, приказал партизанам лечь под кусты, а через минуту два эскадрона румынской кавалерии проскакало мимо Аспорта. Где-то гудели моторы… Северский не стал ждать их и перебросил колонну через дорогу. Не успели партизаны войти в лес, как машины заполнили поляну Аспорт. Северский втянул хвост колонны под густой кустарник и остановил партизан в пятистах метрах от гитлеровцев…
Первая цепь карателей была пропущена. Северский отлично сманеврировал и вышел в тыл врага.
Но там шла вторая цепь карателей.
Когда солнце поднялось уже над Чатыр-Дагом, к Северскому приполз Леонид Вихман. В руках партизана была полевая сумка.
— Важнейшие трофеи, — тяжело переводя дыхание, сказал он и тут же, склонив голову, уснул мертвым сном.
— Видать, досталось, пусть спит, — сказал Северский и начал извлекать содержимое сумки.
В ней, в числе других бумаг, была обнаружена карта генерального наступления на лес. Именно этого самого наступления, которое шло сейчас. В карте с немецкой аккуратностью были расписаны пути всех батальонов, назначено время их пребывания на том или ином пункте.
План, указанный на карте, с удивительной точностью выполнялся в жизни.
"16.00 416 батальон, остановка Аспорт, привал два часа".
Точно! Так вчера и было.
"Контроль дороги Аспорт — Бешуй… Кавалерия и танковая группа Тупешты".
Да, сейчас на Аспорте есть и танки.
К большой радости, Северский узнал, что вторая цепь карателей не должна пересекать Аспорт. Так намечено в плане.
А как будет на деле?
Северский и Никаноров задумались над картой…
— Немцы педантичны, — наконец, сказал комиссар, — от плана они не отойдут.
— Будем стоять на месте, — решил Северский.
Два дня партизанские отряды стояли над Аспортом.
Трофейная карта не подвела. Вторая колонна карателей не дошла до Аспорта, а первая, наверно удивленная, что в раскинутые ею на десятки километров сети не попалась ни одна рыбешка, торчала у огневой линии, не зная, что предпринимать дальше, ибо по плану все, что положено было сделать, — было сделано.
19 июля каратели покидали леса…
Партизаны возвращались в свой лагерь.
Отряд Македонского во время перехода лицом к лицу столкнулся с довольно большой группой румын.
Для
Михаил Андреевич, находясь в пятидесяти метрах от изумленных румын, через Жору передал им следующее:
— Партизаны готовы без боя пропустить румын. Требую вашего согласия.
Растерянные румыны молча смотрели на партизан.
После некоторого замешательства из их среды выступил огромного роста детина, и Жора перевел следующее:
— Румыны не желают проливать кровь и согласны разойтись.
Так они, партизаны и румыны, и разошлись, — каждый отряд в своем направлении. Румыны торопливо шли к Коушу, "прочесывая лес", а партизаны не менее торопливо спускались к Пескуре.
Группа моряков Вихмана сумела с боем вырваться из окружения. Они потеряли двух человек убитыми. Одного раненого партизана принесли с собой.
Вражеская стрельба в лесу продолжалась до ночи 18 июля.
А уже через день пять боевых групп партизан из разных отрядов снова направились на дороги для выполнения боевых заданий.
В районе бывшей стоянки штаба партизаны обнаружили много вражеских трупов, в том числе и труп немецкого подполковника.
Так позорно провалилось июльское наступление частей 11-й армии на южные леса Крыма. Партизаны потеряли убитыми и ранеными двенадцать человек.
Партизанская война в Крыму вступила в новый этап. Некоторые партизаны покидали леса, уходя в города и села Крыма на подпольную борьбу. Учитывая, что снабжение вражеских войск идет теперь через Джанкой — Владиславовку — Керчь, многие испытанные партизаны ушли на Керченский полуостров для организации диверсий на железной дороге.
Кучер, Зоренко, Харченко и многие другие перешли в степные районы громить северные коммуникации фашистов.
В 1943—1944 годах партизанская армия Крыма стала грозной силой для вражеских войск, окруженных частями 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии. В период боев за освобождение Крыма эта сила сыграла свою роль в деле разгрома немецко-фашистских войск.
ЭПИЛОГ
Как-то осенью мне с группой товарищей, бывших наших партизан, довелось снова подниматься по Ай-Петринскому шоссе в горы. Голубой автобус быстро подымался, петляя в густых зарослях пожелтевшего орешника и кизила, усыпанного продолговатыми малиновыми ягодами. Желтели кюветы, полные осенней листвы. Спокойно синело море. В голубом мареве вставали далекие очертания Судакских гор.
Мы миновали отстраивающиеся корпуса высокогорного санатория «Тюзлер». Навстречу шли машины с овощами, яблоками, душистыми листьями свежего табака — богатый урожай снимали с земель "Голубой долины" колхозники.
Все чаще темнели в ущельях заржавленные остовы разбитых, сожженных немецких машин. Мы взволнованно узнавали знакомые места — ведь каждый поворот, каждый мост, каждая высота имели свою партизанскую биографию.
— Смотрите! — крикнул Вася Кулинич.
Шофер Петр Семенов остановил машину. Мы подошли к толстому корявому стволу приземистой сосны. У самого основания кроны, в рогатке могучих ветвей, застрял синий, уже замшелый камень. Израненное тело дерева затянулось свежей корой.