В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г.

Усова Галина Сергеевна

Прокурор снова заглянул в папку и отыскал интересовавший его лист. Внимательно прочитал, качнул головой:

— М-да. А вот медицинское освидетельствование вы провели, надо прямо сказать, не на высоте!

— Так не дается же он, Василий Васильевич! Его ведешь в поликлинику, а по дороге он исчезает — не знаешь и как!

— Исчезает!.. Слово-то какое! — Васильев постучал пальцем, смущенно усмехнулся: — Хм! Дело о призраке Загранцева! — Он резко встал и отошел к окну. — Знал я Виктора Ильича. Правда, особой симпатии к нему никогда не питал, — очень уж он крут и своенравен! Но тем

не менее должен сказать, что все его деяния… — прокурор кивнул на серую папку, — похожи на поступки умалишенного. Хотя вот эти «исчезновения»…

— Вот именно, Василий Васильевич! И не только исчезновения!

Прокурор оглянулся:

— Вы, я вижу, всерьез взялись за дело. Похвально… Может быть, Семен Ипполитович и в самом деле прав, поручив это дело вам…

Прокурор был флегматичен, в глазах его еще не зажглись искры заинтересованности — ему бы денек-другой посидеть у телефона и поболтать со знакомыми, как он отдыхал, с кем познакомился и сколько сумел наловить за это время рыбы…

— Похвально, — повторил он бесцветным голосом и уселся на подоконник. — Заходил вчера ко мне Семен Ипполитович — не утерпел старик! Поговорить, правда, как следует не пришлось, однако в общих чертах я знаком с делом… Разумеется, все эти призраки и прочее — чушь: призраков не бывает. И потом, ваша версия…

— Семен Ипполитович сказал о моей версии?

— Конечно. Что же вас удивляет? Так вот, ваша версия чем-то сродни безрассудным деяниям Загранцева. Я не хотел вас обидеть, но согласитесь…

Костя покраснел.

— Соглашаюсь, Василий Васильевич. Так и должно быть.

— То есть?

— Если странны поступки правонарушителя, то и версию следует строить на необычном, на выходящем за рамки наших привычных умозаключений.

— Однако! — Васильев тряхнул головой. — Любопытно! И вы, конечно, убеждены, что идете верным путем?

— Уверен.

— Ваш расчет строится, видимо, на том, что вы хорошо знаете Загранцева?

— Не только. Хотя и это тоже.

— Но он же никого не узнает! Не узнает даже свою жену, сослуживцев! И вы, безусловно, не исключение…

Костя нервничал. Ему хотелось поскорее уйти. Он видел, что Васильев мыслями все еще в отпуске, — выражение лица у него рассеянное, чувствует себя не совсем уверенно, потому и разговор получается каким-то расплывчатым и не вполне серьезным. И вообще, шеф принадлежал к той категории людей, которые не умели быстро перестраиваться при смене обстановки.

— Так я пойду, Василий Васильевич? — несмело спросил Костя.

— Да, да. — Прокурор вернулся к столу. — Какие сейчас у вас планы?

— Попытаюсь разыскать Загранцева — жду любопытного разговора.

Васильев невесело усмехнулся:

— Ей-богу, скоро мир перевернется! Идти разыскивать правонарушителя, вместо того чтобы вызвать его по повестке в прокуратуру!

— Но здесь же особый случай, Василий Васильевич. И потом, какой же он правонарушитель?

Васильев нетерпеливо застучал пальцем по столу — сердце у Кости ёкнуло: надо же было ему сунуться со своим возражением!.. Но все обошлось благополучно.

Прокурор сдержанно сказал:

— Ступайте, Константин Сергеевич. Будут какие-либо затруднения — сразу ко мне

или Семену Ипполитовичу.

Костя со вздохом облегчения вышел в длинный коридор, по обеим сторонам которого тянулись обитые черным дерматином двери кабинетов. Из-за одной выбежал с какими-то бумажками сухонький Слава Вербин, увидел Костю и широко улыбнулся.

— Как поживает твой фантом? — спросил он, крепко пожимая руку.

— Дышит.

— Ну и отлично! Если что, свистни — поможем: ребята заинтересовались твоей идеей! — Слава хлопнул Костю по плечу и вдруг вспомнил: — Да! Тебя искал Семен Ипполитович. Зайди — что-то важное!

Но Семен Ипполитович сам вышел навстречу Косте.

— Боялся, что ушли… Мне буквально пять минут назад позвонил старый приятель, участковый, и сообщил, что двадцать девятого июня некий Анциферов, житель деревни Акимове, был в лесу — в том самом месте и в то самое время, когда там находился Загранцев. И представляете, он якобы наблюдал на опушке леса возле реки густой туман и видел возле него человека…

— Загранцева?

— Не знаю. Не знаю, голубчик. Это предстоит выяснить. — Помощник прокурора снял очки и стал старательно протирать платком стекла. — Съездите-ка сегодня в Акимове и побеседуйте с этим самым Анциферовым — человек, говорят, интересный, философ своего рода, но — на всякий случай — в тот день он был немного под хмельком. Так что сами понимаете…

— Спасибо, Семен Ипполитович. В Акимове я поеду часа через два, а сейчас мне бы хотелось потолковать с Загранцевым.

— Что ж, желаю успеха. Никаких ЦУ давать не стану — думаю, вы на верном пути. Кстати, оставьте дело.

— Оно у Василия Васильевича.

— Ага. — Платок на мгновение замер в пальцах Семена Ипполитовича. — Ну и хорошо. Что бы там ни было, а дело доводить до конца придется нам с вами, Константин Сергеевич. Всего вам доброго! Жду новостей.

2. В городском парке

Загранцева Костя нашел сразу. Он стоял на берегу реки и понуро смотрел на уродливые кучи грунта, выброшенного после чистки дна.

— Опять вы, — грустно сказал он, не поворачивая головы.

— Я, Виктор Ильич. Надоел, наверно?

— Да нет. Вы не назойливый. Жаль, что потеряно время. Ведь сначала я относился к вам настороженно, а теперь, когда кое-что понял, наладить контакт оказалось не так-то просто. Сразу было бы куда легче!

— Все зависит от вас, Виктор Ильич.

— Вернее — многое. Но я часто отвлекаюсь на мелочи, они изматывают меня.

— Зачем же отвлекаться на мелочи, если у вас есть определенная цель?

Загранцев усмехнулся:

— У вас говорят: «Первый блин комом». Я тоже первый блин. Моя задача — больше видеть, больше анализировать: ведь те, кто придет мне на смену, должны быть более действенными, должны будут решать более сложные вопросы. А я вот… — Он кивнул на уродливые кучи ила и уселся на песок. — Кстати, что вы скажете об этом?

Костя присел рядом.

— Что ж сказать? Безобразие, конечно. Этот питательный грунт нельзя оставлять для вскармливания репейника, надо было сразу разровнять его, чтобы на нем мог вырасти прочный травяной покров, защищающий берег от эрозии.