В поисках Дильмуна
Шрифт:
Погода стояла сырая и очень холодная. В палатках было вполне уютно, но очень уж трудно утром расставаться с постелью и выходить на пронизывающий ветер. Я твердил себе, что в апреле, когда мы приедем в Джабрин, нам будет казаться невероятным, что мы совсем недавно мечтали о более теплой погоде. Увы, это не помогало. Единственным средством было спуститься в шурф, взять лопату и с трехметровой глубины отправлять наверх землю и песок. Шурф был заложен у внутренней стороны южной стены города; его ширина — два метра, так что глубина уже превосходила ширину.
Я обещал Управлению древностей копать шурфы площадью не больше двух квадратных метров и засыпать их по окончании
— Как по-вашему, — спросил я, — что окажется под этой крышкой? Джинн?
Один из парней ухмыльнулся.
— Если на то будет божья воля, — сказал он, — там окажется золото.
— Ничего там не окажется, — возразил другой.
— Если на то будет божья воля, — сказал я, — там окажется змея.
Город Тадж и его окрестности (Саудовская Аравия)
Они рассмеялись. Ох, уж эти суеверные иностранцы! И были правы. В миске оказался один лишь песок. Потом мы нашли еще четыре такие парные миски, и во всех них не было ничего, кроме песка. Может, между змеиными мисками Бахрейна и пустыми мисками Таджа и есть какая-то связь (хотя материал Таджа моложе на 300–400 лет), но, во всяком случае, змеи уже не приносились в жертву.
Никакого более древнего города в Тадже не оказалось. На глубине трех метров мы очутились ниже фундамента городской стены, в яме, вырытой до того, как на покрывавшем всю площадь стерильном песке начали воздвигать стеку. Еще через два метра мы добрались до дна ямы. И во всем шурфе была керамика только одного вида. Тадж знал лишь один период обитания, и длился он от силы 400 лет. Мы получили образцы угля из нижних и верхних слоев и надеялись узнать по ним хронологические границы существования города. Обилие золы в верхних слоях дает повод предполагать, что Тадж уничтожен огнем и мечом.
При ближайшем знакомстве город оказался еще внушительнее, чем по первому впечатлению. Толщина городской стены — 4,5 метра; обе стороны ее облицованы камнем; на равном расстоянии друг от друга высятся надстройки в виде башен. Уцелевшая кладка, если ее раскопать, будет возвышаться метра на два. Впечатляющий памятник, наверное, он еще больше поражал воображение путешественников, когда 2000 лет назад караваны из Хадрамаута после 40 дней пути через пустыню видели над пальмами и садами к югу от города, на фоне голубого озера, вздымающиеся на полную высоту стены с бойницами.
Нас подмывало расчистить участок стены снаружи, чтобы показать, что может получиться. Вместо этого мы вызвали по радио «бобтэйл» и направились к побережью.
Следующий лагерь мы разбили на краю оазиса Ка-тиф, напротив острова Тарут, ради которого, собственно, и приехали сюда. Телль в центре города Тарут по-прежнему оставался единственным в Саудовской Аравии поселением дильмунских времен и с дильмунской
Беседа с местным эмиром, во время которой Абдул-рахман защищал наши интересы, кончилась тем, что бывшему мэру Катифа, всеми почитаемому и уважаемому старцу, было поручено сопровождать нас в Тарут После длительных переговоров тамошние старейшины согласились, что осмотр нами телля в присутствии бывшего мэра не запятнает репутацию тарутских дам. Мы выслушали соответствующие предупреждения и получили разрешение свободно ходить по теллю… два часа.
Редко доводилось нам работать с такой быстротой. Оле установил теодолит и за два часа начертил кроки телля. Бенте было поручено фотографировать; мы исходили из того, что вид женщины-фотографа успокоит местных дам, которые и не подумали обратиться в бегство при нашем появлении. Христиан, Эрлинг и я трудились на обнаженном южном склоне. Прокаленная солнцем земля была настолько твердой, что только геологический молоток Эрлинга производил на нее впечатление. Тем не менее мы сумели выявить по меньшей мере четыре жилых слоя, каждый со следами кладки из прямоугольного камня, и принялись копать нижний.
В разгар работы бывший мэр предложил нам осмотреть святая святых — женскую купальню. Оставив Эрлинга копать дальше, мы прошли через лабиринт стен и у самого крутого склона телля увидели естественный каменный водоем с чистейшей бурлящей водой. Еще один природный источник вроде тех, что были нам так хорошо знакомы по Бахрейну. Глубина водоема превышала 3,5 метра, и в 2,5 метрах ниже поверхности отчетливо различалось основание мощной стены из огромных. прямоугольных камней. Было очевидно, что город возник здесь из-за источника, который уже пятое тысячелетие снабжал его водой.
Когда мы вернулись к раскопу, Эрлинг доказал нам, что люди жили здесь и того раньше. Ему удалось извлечь из нижнего слоя бесформенный желтый черепок и 3 обработанных кремня, в том числе одну ножевидную пластину. Мы снова вышли на неолит.
Конечно, оснований, чтобы отнести историю Дильмуна так далеко назад во времени, было маловато. Однако проходить мимо этих свидетельств нельзя. На предыдущих «барбарских» объектах — у самого Барбара, на Файлаке, в Кала’ат аль-Бахрейне — нам ни разу не встречался обработанный кремень. Мы находили желваки, единичные осколки, нашли даже нуклеус, от которого были отбиты ножевидные пластины, однако не обнаружили ни одного готового изделия со следами окончательной отделки. И если здесь три обработанных кремня были найдены во время проведенного наспех беглого обследования выходящего на поверхность слоя, из этого неоспоримо следовало, что во времена, к которым относился указанный слой, широко употреблялись кремневые орудия.
Мы не располагали данными для датировки этого слоя. Неолит продолжался долго, особенно за пределами главного русла прогресса. Был ли Тарут исторической заводью? Мы слишком мало знали о нем, чтобы ответить на этот вопрос, но вообще-то непохоже. В самом деле, один из догматов нашей веры заключался в том, что Ранний Дильмун не был исторической заводью, напротив, он скользил на главной волне прогресса как раз в то время, когда Месопотамия обзаводилась бронзой. Если допустить существование страны, сменившей каменный век на медный раньше Месопотамии, такой страной должна быть та, что поставляла медь в Двуречье.