Варварин свет

Ветрова Яна

— Нехорошо, Ульяна, зачем пришла! — опустил голову Никита.

— Мне Святозар Михеевич рассказал.

Никита кисло кивнул и поднял голову. Ульяна уже прикрыла волосы платком и чинно сидела на стуле, опустив взгляд чёрных глаз и положив руки на огромный круглый живот — ни дать ни взять луна! Не положено ей у всех на виду разгуливать, вдруг кто косо посмотрит, ребёночек слабый родится. Только платок-невидимка её и спасает. А что было бы, если бы проведала Искра Святозаровна, подумать страшно!

Никита знал, что у Ульяны есть пара-тройка завороженных вещиц, а остального она добивается только смекалкой и обаянием. Но какой покладистой

и почтительной невестка ни была — Искре всегда было мало.

Сколько бы ни было в сердце Искры Святозаровны любви, она не распространялась на жену старшего сына. Она даже не пыталась, как со свекровью, найти что-то общее с невесткой. Иногда в сердцах говорила, что лучше бы Кощей Ульяну забрал, а не младшую, Варвару. Эта, в сердцах говорила пылающая Искра, и самого Кощея бы переколдовала. Впрочем, про Варвару в царствах, ныне подружившихся и породнившихся, старались не вспоминать.

— К Кощею никак не попасть, — сказала девушка. — И от него не возвращаются.

Никита недоверчиво хмыкнул.

— Муж-то твой вернулся!

— Пообещай, что молчать будешь, — нахмурилась Ульяна.

— Что?!

— Пообещай!

— Обещаю, — удивлённо ответил Никита.

— Ушёл Святозар учиться воинским премудростям и чарам. Но Кощей чарам только девиц учит.

— А ты откуда знаешь?

— Не важно. Святозар Михеевич воевать-то не хотел, особенно с соседями. И Кощей ему предложил другой путь.

— Кощею-то зачем? Он войной дышит...

— Ничего-то ты не знаешь! — огрызнулась Ульяна. — Ой, прости. Чем он там дышит, не имеет значения. Когда Кощей Святозара отпустил, то на пути домой тот меня вроде как случайно в поле повстречал. Мы всё с ним обговорили. Сошлись на том, что войны точно никто не желает, а с остальным разберёмся...

— А как же ваша любовь? Про которую песни поют?.. — удивлённо спросил Никита.

— Любовь потом приходит, Никита Михеевич. А с каждым ребёночком ещё ширится, — улыбнулась Ульяна, поглаживая живот. — Может, и тебе стоит к невестам из Яви присмотреться, прежде чем в пограничье с Навью отправиться?

— Поздно, Ульяна Тихомировна. Откажусь — все надо мной ещё пуще смеяться будут, — ответил Никита. — Да и не хочу я... Скучные они!

— Думаешь, с кощеевыми невестами веселее? — усмехнулась Ульяна. — Посмотрю я на тебя потом, когда ты постарше станешь! Впрочем, хватит переливать из пустого в порожнее. Решился?

— Неужели поможешь? Как?! — от волнения Никите захотелось прыгать и бегать по комнате, но он сдержался, чтобы Ульяна не утвердилась ещё больше в мнении о его ребячестве.

— Я же сестру провожала, глупый. Ой, прости, Никита Михеевич! В общем-то, и не провожала... Бежала в слезах за кощеевым конём и кричала, пока силы были... Так что направление укажу. А ещё сказки внимательно слушала. Помнишь, камень на перекрёстке трёх дорог?

Никита помотал головой.

— Тебе-то небось няньки рассказывали, но ты не слушал.

— Я сказок уж дюжину лет не слышал! — возмутился Никита.

— Вот и зря! — заявила Ульяна. — Тогда слушай теперь... Скачет по полям Владимир Книголюб. Сильный как медведь, смелый как птица хищная, умный как лиса. Конь его — с гору размером. За спиной — сума походная, что пещера тёмная. В суме — перо вороново, свиток белоснежный и кошель с секретиком. И книги, настоящие, в толстых обложках, от корешка до корешка разными письменами исписаны. Видит Владимир Книголюб — лес, а у леса плоский камень.

— Вспомнил! — воскликнул Никита. — Направо

пойдёшь — коня потеряешь, себя спасёшь; налево пойдёшь — себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь — и себя, и коня потеряешь.

— Куда отправился Владимир?

— Прямо, потому что конь ему как друг, они порознь не смогли бы жить — так лучше вместе сгинуть. Я вспомнил, может, не надо всю сказку? — взмолился Никита. — Да и тебя хватятся.

— Твоя правда... Тогда покороче. Пересекает Владимир три молочные реки и встречает кощеевых сестёр. У первой оставляет коня, второй книги отдаёт, а у третьей сестры память теряет. После этого попадает Владимир в Кощеево царство, и с собой у него только перо, свиток и кошель. Владимир вытаскивает из кошеля с секретиком три яблока. А кошель-то зачарованный и теперь пустой, а ему обязательно нужно быть полным. Вытягивает кошель из Кощея новый секретик, и обманутый Кощей теперь незваного гостя из своего царства выпускать отказывается. Живёт Владимир Книголюб у Кощея, от скуки книгу пишет обо всём, что увидел и услышал. И тут приходит к Кощею девушка, говорит: ты моего отца отпусти, а я у тебя останусь. Кощей так и поступил. А Владимир-то и не помнит дочь — поэтому, не заботясь о её судьбе, обманом забирает с собой книгу с секретом Кощея. С тех пор тот забирает девушек, а если юноша умудрится пробраться в его царство — там и сгинет.

— И какое знание я должен из этого выудить? — серьёзно спросил Никита.

— Выудить ты должен указания и предостережения, конечно, — фыркнула Ульяна и тут же смутилась и покраснела. — Прости! От плакучей ивы пойдёшь по дороге из белых цветов...

— Я там только вчера был, не видел никаких цветов! — перебил Никита девушку.

Ульяна вынула из кармана передника полузакрытый белый цветок с острыми лепестками.

— Горецвет... — прошептал Никита. — Откуда он у тебя?

— С проводов Варвариных. Они не вянут. У меня ещё много, — уж очень легко произнесла Ульяна.

Никита молча протянул ладонь. Цветок был холодный и как будто забирал тепло с кожи.

— Брось под ивой с той стороны, откуда солнце каждый день бежит, и память о дороге из горецвета проявится. Приведёт тебя к плоскому камню с письменами. От камня идёшь прямо. За первой рекой кощеевой сестре отдашь коня. Дальше вторую реку перейдёшь.

Ульяна извлекла из бездонного, словно зачарованный кошель, кармана свёрточек, перевязанный красной лентой.

— Вот, отдашь второй кощеевой сестре, — она протянула свёрток Никите и предостережительно воскликнула: — Не читай!

Никита всего-то приподнял край ткани — внутри оказалась стопочка записок на бересте.

— А там, как в другой сказке — «подавшего сию бумагу предать страшной смерти?» — поинтересовался Никита.

— Это наши семейные женские секреты — второй кощеевой сестре понравится, а тебе знать не положено,— обиженно произнесла Ульяна и добавила: — Нашёл, над чем смеяться! Сам идёшь к смерти в объятья.

Шутить сразу расхотелось.

— Ну вот, уже и нос повесил! Лучше слушай да на ус мотай. С сёстрами кощеевыми шутки плохи, особенно с третьей — ведь за её домом вход во дворец. Если две сестры тебя не удержат, то третья изо всех сил постарается! Что с ней делать — не знаю, — Ульяна развела руками, и Никита постарался не смотреть так открыто на её живот. — Видать, надо не забыть, кто ты есть и зачем пришёл. Хитростью и умом победишь. Но, послушай меня, попробуй со второй договориться... Она — самая умная из трёх, подскажет, посоветует.