Век нерожденных

Букреев Илья

– Не забывайтесь, доктор, вы говорите с командиром!

– Да будь вы даже президентом! Какие препараты? Наверняка психотропные… Вы отдаете себе отчет, что агрессивное вмешательство может превратить Алексея в овощ на остаток жизни.

– С учетом ваших прежних решений на Земле, я полагал что вы не станете долго упираться из-за жизни одного скалолаза, пусть и героя, – сказал полковник, но тут же понял, что позволил лишнего. – Доктор, извините, но я поступаю согласно велению долга.

Шеварднадзе выскочил из лаборатории и стремглав побежал к Алексею. Полковник проводил его снисходительным взглядом и вновь припал к микроскопу. Вход в покои Алексея оцепила

группа военных, которые не пропускали доктора внутрь, сколько бы он ни пугал и ни умалял. Стены изнутри осмотрительно затонировали. В отчаянии доктор звонил полковнику, но тот не отвечал.

Осталось лишь запереться в кабинете от бессилия.

4

– Шеварднадзе…

– Да, Алексей. Как ты?

– Шеварднадзе… Откуда я тебя знаю, Шеварднадзе?

– Мы познакомились еще на Земле. Я рад, что изуверство военных не разрушило твое сознание.

– Меня обкололи какой-то дрянью. Мучения были невыносимы, но вскоре разум словно отделился от тела, и пришли видения.

– Это интерпретация реальности вырывалась наружу.

– Чушь! Стена реальна, выступы реальны, а это место иллюзия и ты тоже иллюзия. Точно, как в пещерах! Прошу Шеварднадзе, объясни, какое испытание я должен пройти здесь.

– Не понимаю.

– Я жил восхождением. Теперь влез сюда – в пещеру без краев и свода. Не могу понять, зачем я здесь, что от меня требуется, и как вернуться обратно? Мне нужно на стену.

– Расскажи подробнее что за пещеры? Придя в сознание, ты упоминал лишь стену. Наверное, забыл, потому что был… несколько возбужден.

– Рассказ – всего лишь слова.

– Давай согласимся, что ты сейчас находишься внутри в иллюзии. Посмотри на помещение, на детали в интерьере, я уверен, ты сохранил способность примечать. Уверен, пещеры тоже имели особенности, попробуй их описать.

– Это и есть уготованное испытание? Понимаю… Надо осознать путь, чтобы собрать воспоминания воедино.

– Считай так.

Доктору не удавалось понять смысл услышанного. Чутье подсказывало, что неким образом получилось нащупать контакт с пациентом, поэтому внешне доктор силился показать, что улавливает ход мыслей, чтобы подвигнуть Алексея на большие откровения. Для излечения полезно любое средство.

– Давай определимся со стеной. Опиши свой образ жизни. Что ты делал в предыдущие полторы недели?

– Сколько? Всю жизнь я провел карабкаясь по стене. Должно быть в нынешнем испытании снова изменилась скорость времени.

– Да, да… – нехотя потакал доктор. – Как ты понимаешь свою задачу на стене?

– Ползти.

– Все? – доктор поднял брови, и тут же вернул внешнее спокойствие. – Ладно, полз. Наверх, вниз, влево, вправо? Как именно?

– Вверх, конечно. Двигаться в сторону нужно только ради поиска удобной позиции для движения вверх. Ну, а вниз? Какой вообще смысл спускаться?

– Не знаю.

– И я про то. Вниз не нужно.

– Попробуй объяснить.

– Разве можно жить вспять?

– Полагаю, нет.

– Шеварднадзе, я не могу объяснить. Слишком тяжело выразить сходу.

– Давид. Меня зовут Давид. Можешь обращаться ко мне по имени. Слушай, а попробуй написать. Наедине с листом проще сконцентрироваться на том, что трудно сформулировать.

– Хорошо, Давид. Думаю, что мог бы подумать и написать.

– Вот и славно. Пиши, будто рассказываешь не о себе, а про другого человека. Эдакий взгляд со стороны.

– Если тебе хочется.

– Это все, чего я прошу. Не торопись. Я навещу тебя завтра.

Доктор

вернулся в кабинет и первым делом решил восстановить добрые отношения с командиром. С известностью, обладаемой на Земле, самолюбию Шеварднадзе претило извиняться напрямую, поэтому он избрал более изворотливый метод – угодить.

Сев за стол он набросал отчет о беседе. Послание вышло исполненным чувств смятения вкупе с изумлением от мироощущения Алексея, особенно от почитаемой за иллюзию действительности. Казалось немыслимым, как радикально способно измениться восприятие времени, и насколько зыбка память, кажущейся непреложной в обыденности, что Алексей почел дюжину дней экспедиции за целую жизнь. Причуды сознания больного находили одно-единственное объяснение: воздействие агрессивной инопланетной среды ямы (враждебной оттого, что так звучало хлестче). Другой значимый вывод был намеренно опущен, но полковник обязательно уловит его между строк – отправить груз и не изучить человека, подвергшегося инопланетному воздействию, подвергнет опасности родной мир.

Доктор отправил письмо и пошел налить кофе. Не успела чашечка наполниться, как прозвучал сигнал входящего сообщения. Командир хвалил за работу и оценил намерение не раздувать вчерашнюю склоку. Он писал, что предчувствует желание доктора ознакомиться с результатами «особых» сведений, добытых лейтенантом Пирсом при помощи препаратов. Учитывая помещение допроса Алексея под гриф военной тайны, капитан корабля ограничился сведениями про то, что остальные два скалолаза со значительной долей вероятности безвестно сгинули в яме – первый сорвался, а второму взбрело в голову отправиться вниз во время обратного пути.

В ответе Шеварднадзе испросил командирского содействия для получения врачебного доступа к Алексею на околоземной космической станции. Он указал о своей обязанности помочь пациенту, а через это общему делу.

«Понимаю честолюбивое желание первым опубликовать исследование. В меру сил поспособствую вашим устремлениям», – прислал командир.

– Хорошему человеку следовало бы оскорбился, – подумал доктор.

5

– Корабли летают с помощью варп-скачков. Каждый требует колоссальной энергии. Пока мы спим в сонных капсулах, штурманский корпус, бедолаги, почти всегда бодрствуют и рассчитывают скачок так, чтобы остановиться неподалеку от звезды и напитать генераторы от фотоэлементов. Так прыжок за прыжком… Когда мы прилетели? – спросил Серов.

– Вроде в марте, – ответил Шеварднадзе.

– Примерно два года в пути. Если бы как в старину пришлось летать на досветовой скорости… Только до ближайшей звезды четыре с половиной световых года, а сюда мы бы вовсе не добрались живыми. Спасибо пришельцам.

– С ума сошел, еще сатане осанну спел! – зашипел Шеварднадзе.

– Согласен, не уместно, особенно сегодня, – стушевался Серов.

Этим утром инженеры готовили запуск на Землю челнока с грузом добытых организмов. Экипаж экспедиционной миссии, кроме дежуривших или больных, выстроился в строевые коробки на импровизированном плацу неподалеку от космического корабля. По случаю знаменательного события установили небольшой приступочек, на котором командир стоял перед подчиненными. На левом фланге, обособленно от военных, разместили медицинский персонал. Шеварднадзе и заведующие отделений находились в первой шеренге. У нарочитой церемонности имелся почтенный повод – после старта собирались открыть памятник скалолазам – коллегам Алексея, сгинувшим в яме.