Век нерожденных

Букреев Илья

– На кой черт посылать зонд, если через пару дней на корабле мы полетим следом? – спросил начальник стоматологии Росс.

– Челнок же маленький, – сказал Серов. – Ну, сколько у него там грузоподъемность? Тонна, полторы. Ему нужно меньше энергозатрат для прыжка, который при этом скачок получится длиннее, нежели у крейсера. Мне кажется, челноку понадобится где-то год, не больше.

– Откуда ты нахватался? – спросил Шеварднадзе.

– Интересуюсь на досуге. Почитываю популярную литературу.

– Ага, конечно, интересуется… Все и-за сухого закона в экспедиции. Один в петлю

лезет, а Серов вот за космические перелеты взялся, – сказал Росс под общие ухмылки.

– Коллеги, чего вы как биндюжники? Человек интересуется, расширяет кругозор. С другой стороны, Росс, ты всерьез думаешь, что реаниматолог не сыщет спирту? – вступился Шеварднадзе.

Тем временем, командир подал команду «Смирно!», и экипаж на площадке вытянулся по стойке. Заиграл гимн Объединенных наций. К концу исполнения дождь кончился, ему на смену поднялся сильный ветер. Он бессовестно трепал брезент на памятнике, угрожая раньше запланированного открыть торжественную церемонию. Полковник подозвал двух солдат, которые выслушав от него короткие наставления, побежали покорять хлещущую в воздухе материю.

– Добрый день! – начал командир. – Вам наверняка известно, зачем я сегодня собрал экипаж. Мы исполнили долг и успешно выполнили миссию на далекой планете! Человечество выиграло самую жестокую войну в истории! Перед гибелью вероломный враг нанес подлый удар: рассеял вирус, от которого наши женщины больше не способны иметь детей! Но пришельцы просчитались! Врагу не удалось сокрушить ни нас, ни нашу волю! Сегодня мы добавляем очередной кирпичик в спасение человечества! Пусть немного, но мы отсрочили гибель близких! Успех экспедиции тому доказательство!

Командир повернулся к кораблю.

– Пуск аппарата домой на Землю разрешаю!

Через считанные мгновения из недр корабля вылетел на высокой скорости аппарат, размером с железнодорожный вагон.

– Теперь, я призываю почтить память членов нашей миссии, геройски отдавших жизни при добыче образцов.

Солдаты, которые до этой поры изо всех сил держали брезент, принялись его сбрасывать. Порываемая ветром материя вырвалась и потащилась по земле. Тщетно солдаты пытались догнать. Металлическая стела являла собой дух нерушимости, как утес она стоически терпела бурю. На табличке были вырезаны имена двух героев – Анны Штерн и Людвига Гранича, напарников Алексея, чьи тела навеки останутся во мраке этой далекой планеты. Из строя вышли трое – два солдата и Алексей. Его появление вызвало утомленные, но заслуженные овации. Командир спустился с тумбы и пожал ему руку, затем в сердцах обнял. Наблюдая трогательную сцену, доктор подумал – было бы забавно, узнай присутствующие, как полковник пару дней назад пытал этого героя хуже, чем нацисты.

Церемония закончилась комкано. Шквал и вновь хлынувший дождь быстро разогнали людей. В воцарившемся беспорядке доктору было нелегко отыскать Алексея. Вдруг, Шеварднадзе сунули в руки карточку.

– Я выполнил ваше требование, – сказал Алексей, возникший из-за плеча.

Шеварднадзе, взяв его под руку, бегом увел внутрь корабля. Когда они вошли в медицинские покои, сестра подала им полотенца. Обсушив волосы, доктор поскорее выпроводил ее

и запер дверь.

– Я лез потому, что делал это всегда. Внизу гибель… – сказал Алексей, видя, как доктор извлек из кармана карточку и начал ее просматривать.

«Он взбирался. Он не помнит начала и не знает ничего кроме стены. В ней заключена сама жизнь, она немыслима иной.

Он знает: если оттолкнуться от стены, неминуемо последует смерть. Разумеется, он не проверял, это знание часть веры. Внизу ожидает страдание, там оказываются слабые, те, кто сдались и не вынесли бремени вечного восхождения. На дне творится непостижимое. Даже внешне обычные предметы там иного толка. Сущее дна стремится заполнить человека изнутри. Дары бездны укрепляют способных их принять.

Временами он оказывался в чудесных пещерах, где он и мироздание познавали друг друга. Между посещением каждой пещеры прошли года.

Он видел нескольких скитальцев на стене, их постигла участь падших. Движение за движением он стремился вверх, хотя, отчетливо не понимал зачем. Им движет долг восхождения и ужас последствий отказа.

Он жил во тьме. Тишина громогласна. От прикосновений к камню руки не различают мягкое и твердое. Голос внутри терзал, но молчание стало большей мукой. Шепот способен быть одновременно криком.

Мысли иллюзия, пещеры иллюзия, дно и свет над головой иллюзия, реальность иллюзия… Такие мысли приводят к падению. Падать нельзя. Движение за движением он полз по стене.»

– Поразительно, – сказал доктор по прочтении.

– Рутина, Давид. Знаете, я в смятении.

– Расскажи, что тревожит.

– Я отчётливо подумал об этом сегодня, когда улетел челнок. Неизменно я боялся потерять контейнер, который висел за спиной. Он мешал, но я не мог его бросить. Он был важен, если бросить его, затем бросишься сам.

– Твоя непоколебимость спасет немало жизней дома.

– Дома… Это не все. Я в смятении: настолько я неусыпно следил за контейнером прежде, настолько он сейчас мне безразличен. Когда его отняли, я должен был пережить ужас, но вместо этого я почувствовал облегчение. Может быть испытание бескрайней пещеры – пережить утрату самого важного, что у меня было?

– Вот, у меня кое-что для тебя есть.

Доктор достал из кармана небольшой гаджет и положил на стол.

– Смотри, – он указал на кнопки прибора, – когда будешь готов, поставь эту пирамидку в середину комнаты и зажми вот эту панель. Тут воспоминания, возможно в них ты найдешь объяснение, зачем ты здесь.

– Не понимаю.

– Поймешь… не сразу, постепенно. Исполни новую просьбу с тем же усердием, с каким выполнил прошлое задание, – сказал Шеварднадзе.

Он довольно покрутил карточку с рассказом, положил ее во внутренний карман и покинул комнату. Алексей поднял со стола устройство визуализации и проделал описанные доктором манипуляции. На каждой из граней пирамидки находилось множество крохотных излучателей. Стоило включить устройство и направить в любую из сторон замкнутого помещения, то из устройства испускались пучки света и, отражаясь от поверхности, попадали в глаза. Эффект был таков, что взамен части помещения появлялась голограмма.