Великая Скифия
Шрифт:
– Нет, почтенный Херемон, – ответил он решительно, – ни завтра, ни в ближайшие дни мы не выступим в поход! Будем укреплять Керкинитиду и думать, как достать хлеб для прокормления войска и вашего города!
– Учти, стратег, – почти с угрозой сказал Херемон, – сегодня Дева пленница скифов и полна желания вернуться обратно в Херсонес. Она, даже находясь у скифов, поможет тебе против них. Но завтра она вкусит жертв от их жрецов и станет их союзницей и покровительницей. Тогда – горе всем нам и тебе, Диофант! Если Папай и херсонесская Дева заключат союз, тогда все мы погибнем!
Диофант
– Твои слова, отец, ранят мое сердце. Ты хочешь разжечь меня и толкнуть на безрассудный поступок. Но ты и ваш совет должны понять, что кидаться в степь зимой, чтобы замерзнуть под стенами Неаполя, могут лишь те, у кого боги отняли разум!.. Я выеду сам в Херсонес, и там с демиургами мы обсудим, как продолжать войну.
Херемон порывисто схватил Диофанта за руку, зашептал с необычайным жаром:
– Диофант! Пусть то, что я скажу тебе, будет нашей тайной!
– Слушаю, почтенный, говори…
– Хотя ты и стратег Митридата, но не думаю, что царь очень много дает тебе за труды, а добыча в такой стране, как Скифия, пока что невелика. Не так ли?
– Допустим, что так!
– Помоги мне выручить Гедию из плена, и я сделаю тебя богатым человеком! Ты уедешь в Понт, имея в трюме корабля золото и дорогие меха, и сможешь там, на родине, начать выгодную торговлю… Половину того, что я хочу дать тебе, ты получишь уже теперь, когда приедешь в Херсонес на совет к демиургам. Другую половину – потом, после того как я увижу свою дочь. Согласен?
– Выручить твою дочь я не отказываюсь, это я тебе сразу сказал, но ведь ты требуешь похода! Этого я не могу сделать за все золото мира. Я не готов к зимнему походу на Неаполь, против двух царей. Скажи – разве ты не можешь выкупить свою дочь через посредников? И это тебе обошлось бы гораздо дешевле, чем осыпать меня золотом. А?
– Удивительные слова ты говоришь, Диофант. Даже ребенок и тот скажет, что только тогда чужой бог будет служить тем, кто его пленил, когда вместе с богом был взят его жрец… Заметь, первыми жрицами нашей богини были таврянки… Теперь же Дева не сможет привыкнуть к жизни у скифов, если около нее не будет одной из херсонесских жриц. А Гедия была любимицей Девы. Скифы все это хорошо знают и не отдадут мою дочь назад ни за какие деньги.
Изумление отразилось на лице Диофанта. Ему не были известны такие обычаи богов, их привязанности к жрицам.
– Выходит, что Деву и ее жрицу Гедию можно вернуть только силой?
– Истинно так! Видишь, стратег, мне не обойтись без твоей помощи. Помоги мне!
Неожиданно старец сморщился и зарыдал, закрывая глаза костлявыми руками. В порыве отчаяния он упал на колени перед понтийцем и со страстью сказал ему:
– Я мало обещаю тебе, стратег!.. Нет, я не то хотел дать тебе за спасение дочери. Я отдам тебе все свои богатства, явные и тайные, ты будешь владельцем моих мастерских-эргастериев, кораблей, рудников! Я отдам тебе свое гражданство, чтобы ты мог владеть моим имуществом и получать
Старик поднял вверх руки и в каком-то исступлении выкрикнул:
– Я отдам тебе в жены прекрасную дочь мою со всеми моими богатствами! Клянусь в том страшной клятвой на крови, призываю в свидетели всех богов и предков! Только спаси ее из рук варваров!..
– Успокой свое сердце, почтенный демиург, ты говоришь, как в бреду. Иди усни, завтра поговорим обо всем. Утром голова лучше работает.
Старика увели почти насильно. Он плакал и бормотал, шмыгая носом. Остановился в дверях и, раскрыв беззубый рот, хрипло выкрикнул:
– Не забудь!.. Херемон Евкратид на ветер своих слов и страшных клятв не бросает!..
4
Утром прискакал всадник на взмыленной лошади. Сторожевые приняли его за скифа и открыли стрельбу из луков. К счастью, ни одна стрела не попала в смелого наездника, который оказался херсонесским юношей из отряда Бабона Маронова. Гонец вошел в жилище Диофанта, шатаясь от усталости. Его щеки обожгли степные ветры, губы почернели и потрескались.
– Ну, что привез? – спросил Диофант строго.
– Гиппарх Бабон прислал меня сказать тебе, что твой приказ выполнен! Калос Лимен захвачен почти не разрушенным! Запасы хлеба большие и полностью сохранены!
Полководец просиял от удовольствия. Ему показалось, что с его плеч свалился тяжелый груз. Зима пугала его бесхлебицей. От удачи Бабона при захвате Прекрасного порта зависело многое. Теперь половина забот была снята.
По всему дому прогремел густой бас Диофанта:
– Бритагор! Мазей! Эй, друзья!
Военачальники вбежали заспанные, с всклокоченными головами. Торопливо на ходу застегивали ремни. Мазей споткнулся о собственный меч и чуть не растянулся на полу.
– Что, стратег, тревога?
– Ха-ха-ха! – рассмеялся счастливым смехом понтиец. – Да, мои верные соратники, тревога, но не боевая, а веселая! Еще одна победа! Прекрасный порт в наших руках со всеми запасами хлеба! Боги еще не забыли нас!.. Дорилай!
– Я здесь, непобедимый!
– Бери четыреста воинов и немедля направляйся туда, в Прекрасный порт! Тебе я поручаю защиту порта и охрану хлебных запасов! Да поторопись, а то я боюсь, что молодчики Бабоновы завтра же начнут переправлять пшеницу в Херсонес! И тогда мы останемся на бобах! Херсонесцы не должны получить ни одного хойника хлеба иначе как из моих рук!.. Сразу по приезде готовь квартиры на тысячу пеших гоплитов, я пришлю их тебе для усиления на всю зиму!
– Слушаю и повинуюсь!
– Разве, о стратег, они будут зимовать там? – спросил удивленный Мазей.
– Да, да! Все мы будем зимовать в Керкинитиде и в Прекрасном порту! В Херсонесе нам делать нечего! В портах же – хлеб, рядом – села крестьян, а значит, скот и все, что нам нужно! Против нас – Неаполь! Мы будем держать его под прицелом наших лучников, и если захотим, то в любой день ударим по нему!
Бритагор в свою очередь удивленно поглядел на стратега.
«Уж не уговорил ли его старый «гриф» насчет зимнего похода?» – подумал он и не удержался от вопроса: