Веллоэнс. Книга первая. Восхождение

Шумеляк Андрей Мирославович

лежал за столом, по краю пошла радужная трещина. Немногочисленная мебель

перевернута, стул сломан, одежда разбросана по полу. Нос почуял кислый запах –

Диптрен с отвращением увидел, что на кофте засохло полупереваренное

содержимое вчерашнего ужина. Долго снимал одежду – замок заело, а тут, как

назло, руки не слушаются, сил нет сжать пальцы. Наконец, оголился, маленькими

шагами просеменил через зал в ванную, забрался в джакузи. Вода била тонкими

горячими струями.

Лежал, запрокинув голову, собираясь с мыслями и

восстанавливая в памяти вчерашний кошмар. Память просыпалась долго,

всплывали фрагменты, как в немом кино показывая картины недавних событий.

Утро на работе не задалось. Позвонили с нескольких компаний, разорвали

контракты на разработку существ. Нигде не объясняли, что произошло, просто

отказывались от услуг. Лишь в одной фирме девушка дала понять – его считают

дилетантом, вором, укравшим идеи и разработки других, нарушителем авторского

права. Это было серъезное обвинение. Кто выступил обвинителем, откуда пришла

такая информация – Диптрен узнать не смог. Хуже того, к обеду по всем

информационным каналам лилась грязь на его дела, подвергалась сомнению

репутация, наиболее беспардонные журналисты намекали на то, что все его

заслуги – улыбка и самовосхваление, а где-то за кулисами батрачит забытый гений.

Без признания, на нищенских дивидендах. Парень решил не принимать это близко

к сердцу – мало ли, что говорят – посмотрим, как через месяцок-другой приползут

молить о прощении, лишь бы начал работать.

Память, память… Что же было дальше?

Вчера по дороге он потерял стилус и промочил ноги, да леденцы (брал от

тошноты, постоянно подкатывавшей в полетах на скутере) расклеились в кармане, пришлось идти с липкими руками. И как же эти мелочи могут нагреть человека!

Домой приехал пораньше, надеясь обрадовать жену своим ранним появлением

и вестью о том, что теперь будет больше времени проводить дома. Натилла же

устроила разбор полетов с битьем посуды и истерикой. И все бы хорошо – Ирэн

считал себя уравновешенным человеком, он бы выслушал, понял, поговорил, успокоил, но его задели за живое. Мало того, что партнеры по бизнесу и клиенты

поставили под сомнение его профессионализм и добропорядочность. Жена, самый

дорогой, наверное, единственный человек, которого он ценил и любил – обвиняет

его в бесполезности и жестокосердии. Он сорвался, наорал, в ярости ушел, хлопнув

дверью. Чувство вины накатило тут же, но Диптрен заглушил жалкую эмоцию

обидой, что почти физически жгла нутро.

Остальное помнил кусками – как куда-то шел, звонил. Помнил, как говорил о

псах – с кем? – и ухмылялся – настоящие звери грызутся из-за кусков

еды среди

суетящейся кучи людей, либо боязливо жмутся по углам. После ресторана где-то

блуждал пол-ночи, смутно вспоминал, что разговаривал со странной троицей –

элегантные мужчины злились, а он ради забавы строил из себя дурачка, специально

не соглашаясь на какое-то «заманчивое» предложение. Как пить дать – сетевики.

Или фанатики религиозные.

Как добрался до скутера, прилетел домой и дополз до комнаты – эту

информации стерло без восстановления.

Воспоминания прервал плеск переливающейся через край воды. Диптрен

опомнился и опустил ручку, расслабился. Озноб прошел, головная боль подутихла.

Просидел в джакузи, наверное, часа два, вылезать не хотелось – мир снаружи в

мгновение ока стал злобным и нелюдимым. Все-таки мокнуть надоело, мужчина

облачился в теплый махровый халат и нажал спуск воды. На сердце скребли кошки.

Достал треснувший кристалл, включил, удрученно отметил, что четверть

информации погибла. Мелькнула мысль – вдруг в зале на кристалле осталась

резервная копия? Судорожно подключил технику, нажал «пуск». Монитор

засветился, в уголке всплыли «непросмотренные обращения».

«От кого это может быть?» – почта Диптрена была известна единицам. Ирэн

ходил возле монитора, мысли путались – просмотреть обращения хотелось и, одновременно, было боязно – мало ли что? Бросил в стакан шарик мороженого, залил апельсиновым соком. Устроился на диване.

По экрану пробежала рябь. Возникла Натилла, в углу высветилась вчерашняя

дата. Девушка нервничала, закусывала губы, под глазами расползлись темные

круги.

« Ирэн… Я… Я люблю, но… Ты стал другим, твое отношение изменилось. И

мысли. Прости, мы не можем быть вместе… Понимаю, что это из-за моей

чувствительности, ты не виноват – другие даже не заметили бы, что с тобой

происходит. Не надо было нам начинать… Забудь, не вини себя. Ты сделал очень

много. Прости и прощай, я никогда не буду тебе досаждать».

Парень вздохнул. Сел, уперев локти в колени, уткнулся лицом в ладони. Плечи

тряслись, тишину разгоняли всхлипы. Наконец, Диптрен молча откинулся на

спинку дивана. Глаза смотрели вдаль, по щекам бежали капельки соленой влаги. В

дыхании пробивался хрип. Раздался сигнал видеовызова. Это был профессор

Гринвин. Он смотрел строго, пальцы нервно отстукивали ритм. Начал без

приветствия.