Венец скифского царя
Шрифт:
– Ну что, приступим…
Он повернулся к раненому, осмотрел его, затем достал из ящика стола пузырек нашатырного спирта и поднес к лицу пленника. Тот отдернулся, охнул, глаза его открылись.
– Привет! – проговорил шеф. – С приездом!
Пленник заморгал, потом тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями.
– Ну что, вспомнил, кто ты такой? Может, даже догадался, кто я?
– Нетрудно догадаться… – прохрипел пленник.
– Ну и хорошо, по крайней мере, мне не придется тебе представляться. А раз ты знаешь, кто я, – ты знаешь, что мне
– Отчего же! – прохрипел раненый. – Мне кажется, ты от таких вещей балдеешь…
– Не болтай ерунды! – рявкнул шеф, наклонившись над пленником, и ткнул его пальцем в болевую точку позади уха. Пленник вскрикнул.
– Еще раз спрашиваю – где ты это спрятал?
Пленник ответил мрачным взглядом.
– Я бы тебе не советовал отмалчиваться. Ты же не хочешь попасть на Каменный остров? Говори, где ты это спрятал?
– А вы машину обыскали? – спросил пленник.
В глазах его при этом появилось какое-то странное выражение, которое не укрылось от шефа. Он снова повернулся к бравым напарникам и спросил:
– А скажите мне, орлы, как вы его захватили? Как его машину остановили?
– А ее и останавливать не пришлось! – радостно выпалил рыжеволосый. – Он сам остановился! Мы подъехали – он стоит возле пустыря… мы перед ним встали, он и опомниться не успел!
– Стоял возле пустыря, говорите? – Шеф нахмурился. – Посреди ночи? А зачем он там стоял? Вам ничего в голову не пришло?
– А чего? – переспросил рыжий в удивлении.
– Ну да, чтобы туда что-нибудь пришло, для начала эта голова должна быть на плечах… и в ней должны быть хотя бы полторы извилины… ну ты-то вроде малость поумнее! – Шеф повернулся к бритоголовому. – У тебя никакая мысль не шевельнулась?
Лицо бритоголового вытянулось.
– Может, ждал он кого-то… – наконец проговорил он растерянно.
– Вот именно! – процедил шеф. – Он был там не один! С ним еще кто-то ехал, и этот кто-то вышел на пустырь отлить! А вы не проверили, не подождали… нет, глупость неизлечима!
Шеф снова склонился над пленником и спросил:
– Кто с тобой был? Кого ты ждал возле пустыря?
Раненый молчал, тогда шеф снова надавил на болевую точку.
Пленник застонал, лицо его побелело, как бумага.
– Не надо… – пролепетал он. – Пожалуйста, не надо…
– Тогда отвечай! С тобой в машине кто-то был?
– Ну да, я женщину подвез… пожалел… она шла ночью, одна…
– Женщину? – переспросил шеф. – Что за женщина?
– Молодая женщина… девушка…
– Кто такая?
Пленник молчал, и шеф сильнее надавил на болевую точку.
Пленник вскрикнул и поспешно проговорил:
– Катя… ее зовут Катя… медсестрой она работает в ортопедическом… там рядом больница, она со смены возвращалась.
– Ты ей что-то сказал? Что-то дал? – Шеф снова надавил за ухом. – Говори, это у нее?
Пленник снова застонал. Вдруг его
Ну или, по крайней мере, как будто он понял, что его мучения закончились раз и навсегда.
– Вот черт, кажется, он помер! – удивленно протянул рыжеволосый громила.
– Твоими стараниями! – прошипел шеф. – И вот что теперь прикажете делать? Его вы угробили, девку какую-то прозевали, а то, что нам нужно, не нашли.
– Шеф, мы все исправим! – забормотал рыжеволосый. – Девчонку ту мы найдем. Он же сказал – она медсестра в соседней больнице, звать Катей.
Авангард царской армии поднялся на плоскую вершину холма и остановился. Начальник правого полка огляделся, тронул тростью из позолоченной слоновой кости возницу, тот слегка шевельнул вожжи, и колесница полководца выкатилась вперед, на самый край, откуда лучше просматривалась равнина.
Впереди, за холмом, расстилалась бесконечная, безбрежная степь, кое-где изрытая сухими руслами ручьев и балками. Желтовато-зеленое море травы с рыжими проплешинами голой земли тянулось до самого горизонта.
Вторую неделю ассирийская армия неотступно шла по следам скифских отрядов, но неуловимые степные жители исчезали при появлении ассирийских разъездов, как утром под первыми лучами солнца исчезает ночной туман.
Тут и там ассирийцы видели следы недавно прошедшей степной конницы, тут и там попадались им еще не остывшие кострища и вытоптанные копытами участки, тут и там ассирийские разведчики видели на горизонте небольшие конные отряды – но догнать их никак не удавалось, крепкие мохноногие скифские лошади были быстры и неутомимы.
Ассирийцы не находили ни селений, ни полей, а значит, не могли пополнить свои запасы продовольствия.
Полководец всмотрелся в пыльный степной горизонт и вдруг разглядел вдали, на самом краю видимого мира, там, где тускло-голубой небосвод смыкался с тускло-золотой степью, приближающихся всадников. Они мчались навстречу ассирийцам, поднимая клубы пыли, скрадывавшие их облик и число. Еще нельзя было разглядеть отдельных воинов, но их было много, очень много.
Неужели боги вняли мольбам царских военачальников и даруют им битву с неуловимыми врагами?
Начальник полка снова тронул тростью из слоновой кости спину возницы, и тот понял без слов, развернул колесницу и покатил к центру великой армии, к огромной колеснице, которую влекли двадцать четыре могучих коня.
Как положено, начальник полка остановился за двадцать локтей от колесницы главнокомандующего, спрыгнул на землю и дальше пошел пешком, почтительно опустив взор.