Верь мне и жди
Шрифт:
Я сидела возле тебя на диване, любуясь и радуясь…
И потом, в последующие годы, ты будешь возвращаться с гастролей измученный и больной, и первым делом я буду отпаивать тебя травами (таблетки ты принимаешь только в крайних случаях), готовить диетические блюда, следить за твоим режимом.
Так что день начался с лечения. Ты чувствовал себя разбитым, жаловался на боли в желудке, в сердце. У меня появилась слабая надежда, что ты не уедешь в Индию. Как можно в таком состоянии подвергать ослабевший организм новому стрессу? Три дня ты сидел дома, мы
Пусть ты больше молчал, читал или смотрел телевизор, много спал, но я была счастлива. Я готовила тебе здоровую еду, окружала заботой и любовью, предвосхищала все твои желания и… молчала. Я даже не спрашивала, почему ты после столь долгой разлуки не касаешься меня, почти не ласкаешь, списывала все на крайнюю усталость. И все же теперь и молчать было отрадно.
Отдохнув, ты приступил к сборам. Стал исчезать, чтобы встретиться с друзьями, с которыми обычно путешествуешь. Завершал какие-то неотложные дела. И через неделю ты снова уехал на целый месяц. А я осталась наедине с ремонтом и переездом.
Накануне прощания я ждала тебя весь вечер. Нам следовало обсудить детали ремонта, разобраться с деньгами. Ты собирался получить в авторском обществе гонорары, которые капали за ротацию песен. Мебель покупать было не на что. Оставшиеся деньги уходили на ремонт. Это ничего, потерпим. Хотя, конечно, какой смысл в ремонте, если не представляешь целого? Может быть, занять денег или взять кредит? Размышляя об этом, я прихорашивалась к твоему возвращению.
Ты приехал во втором часу ночи. К тому времени я пересмотрела все фильмы, какие только показывали по телевизору, и задремала прямо в кресле. Войдя бесшумно, ты поцеловал меня в лоб. Я потянулась к тебе:
— Ты пришел!
Но ты уже направился в кухню в поисках ужина. Я, конечно, вскочила, взялась разогревать запеченную горбушу, достала салат из холодильника и заправила его оливковым маслом. Заметил ли ты, как я старалась привлекательно выглядеть? Верно, нет. Ты молча ел, думал о своем. Я понимаю, весь день тебе приходится говорить, общаться, к вечеру не остается сил, чтобы рот открывать. Но ведь я не собака, ожидающая дома хозяина. Да что! С собакой и то хороший хозяин разговаривает и гулять выводит. Наверное, в моих глазах ты прочел отчаяние и обиду, потому что спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Зачем ты уезжаешь? — неожиданно для себя спросила я. — Тебе нужно отдохнуть, поправить здоровье.
Ты засмеялся:
— Путешествие для меня — лучший отдых, ей-богу! И здоровье будет, и силы — все появится.
Потом подошел ко мне и обнял.
— Хельга, не кисни. Ждала два месяца, еще подождешь.
Я прижалась к тебе, пряча слезы.
— Ну что ты, малыш, — прошептал ты, нежно целуя меня в висок, — я же не навсегда…
Я молчала, а хотелось сказать, как плохо мне без тебя, как одиноко. Как тоскую я, и никакие дела не могут вытеснить эту тоску…
Ты обхватил ладонями мое лицо и стал бережно целовать глаза, нос, губы. Я подумала,
— Ну что ты, — повторил, обнимая, ты, но тут зазвонил мобильник: кто-то из твоих будущих спутников.
Я вздохнула и отправилась разбирать диван, а потом в душ. Закрыв дверь на кухне, ты курил и говорил по телефону. Не дожидаясь тебя, я легла в постель и залилась слезами. Когда ты вошел, сделала вид, что сплю. Не хотела, чтобы ты видел мою распухшую физиономию. Я не собиралась портить тебе настроение перед путешествием. Сама разберусь как-нибудь…
— Кто тут у нас такой сердитый? — услышала я над своим ухом и почувствовала ласковое прикосновение.
Прикидываться дальше не было смысла, я повернулась к тебе и приняла требовательный, сильный поцелуй. Ты был нетерпелив, как юноша, и вознаградил меня за все долгие, томительные дни ожидания. В такие моменты я верю тебе безусловно и знаю, что ты мой…
Мы прощались в аэропорту.
— Как же переезд, ремонт, мебель? — спросила я сквозь слезы.
— Малыш, только не реви, — улыбнулся ты, легонько щелкая меня по носу. — С ремонтом разберешься сама, у тебя все получается. Как решишь, так и будет.
Ты уже был далеко, там, впереди. Тебя окружали крепкие ребята твоего возраста. С ними ты был легкий, веселый, шутил и смеялся. Это были люди, чуждые миру шоу-бизнеса: Сергей — бизнесмен, Василий — врач, Владик — программист. С ними ты мог быть самим собой, не ожидая подвоха или подлянки. Там, куда ты ехал, тебя никто не знал. А значит, никто не будет пялиться, преследовать своим вниманием, взамен требовать твоего, просить автографы и прочее. Можно было расслабиться, гулять и ездить где вздумается — в общем, быть просто человеком. Такая строгая мужская жизнь…
Объявили твой рейс, я вздрогнула. Опять с тобой утекала жизнь, уходила радость. Однако я взяла себя в руки и улыбнулась. Ты поцеловал меня со значением и крепко обнял:
— Звонить буду редко, там связи нет.
Потом ты отучишь меня провожать тебя куда бы то ни было, поэтому я храню в памяти эти дорогие мне воспоминания…
Ты прошел на посадку и в последний раз махнул мне рукой. И я осталась опять одна посреди толпы. Совсем не хотелось возвращаться в опустевший дом. Я ехала на такси в город и думала, чем заполнять теперь эту пустоту или как заново приспособиться жить с ней. Вот если бы был ребенок, сынок или дочка…
Марина, как почувствовала, позвонила на следующий день и предложила сходить на модную выставку. Несмотря на мою подозрительность в отношении к этой женщине, я все же согласилась.
— Николай уехал? — был первый ее вопрос, когда мы встретились у метро «Парк культуры».
— Да, — односложно ответила я, и мы двинулись к выставочному залу.
— Мне показалось, он вернулся больным, — не меняя темпа, продолжила Марина.
Ее постоянный интерес к твоей персоне наводил на размышления.