Верность сердцу и верность судьбе. Жизнь и время Ильи Эренбурга
Шрифт:
Эренбург следил за этой трагедией издалека. Он был в безопасном месте — в Париже, но крушение, постигшее друга, повергло его в отчаяние — отчаяние, которое он выразил двумя годами позже, в 1938 году, после казни Бухарина: «Додумать не дай, — написал он. — <…> Не дай доглядеть <…> Не видеть, не вспомнить, что с нами в жизни случилось». Он молил об одном — о «точной, срочной работе», чтобы отвлечься. Его обязанности журналиста и политического деятеля были ясны. «Шла борьба с фашизмом, и я находился на поле боя». На защиту Бухарина он встать не мог. «Кто знает, как мы были одиноки в те годы! <…> Мы не могли признаться во многом даже близким, — писал Эренбург годы спустя. — Только порой особенно крепко сжимали руки друзей — мы ведь все были участниками великого заговора молчания» [385] . (Одних этих слов было достаточно, чтобы советский режим не простил его никогда).
385
ЛГЖ. Т. 2. С. 182, 77, 180.
В
386
Ibid. С. 84.
Глава 8
Испания. Гражданская война
Впервые Эренбург попал в Испанию в 1926 году. Разъезжая по югу Франции, он «случайно» — надо же такому случиться! — проскочил «во двор с раскрытой калиткой», пересек границу и заглянул в испанский городок Сео де Урхель в шести милях южнее Андорры. Паспорта он никому не предъявлял и, как тогда написал, «радивость писателя и нерадивость пограничника заменили визу». В те годы Испанией правил генерал Мигель Примо де Ривера. За свой короткий набег Эренбург успел посмотреть несколько деревушек, пока местный жандарм не посоветовал ему убраться подобру-поздорову и «укротить несоответствующее международным отношениям любопытство» [387] .
387
Эренбург И. Г. Белый уголь, или Слезы Вертера. Op. cit. С. 223–224.
Пять лет спустя военная диктатура рухнула. Не теряя времени, Эренбург обратился за визой, но пришлось ждать четыре месяца, прежде чем он получил разрешение на въезд в Испанию. На вокзале в Мадриде его задержали, и товарищ министра внутренних дел, восторгавшийся книгами Эренбурга, потребовал от него — «для безопасности» — список городов, которые он собирается посетить, и тут же учредил за ним негласный надзор. Отпущенный бдительным стражем порядка, Эренбург пустился в путешествие по Испании. С присущей ему энергией он колесил по всему полуострову, наведываясь в дальние деревеньки, куда добраться можно было лишь пешком или на осле [388] . Тогда же довелось ему увидеть в кортесах знаменитого писателя Мигеля де Унамуно, который произносил речь «против требований [испанских — Дж. Р.] национальных меньшинств». Унамуно, по мнению Эренбурга, был «прекрасный поэт, печальный философ и беспомощный политик» [389] . И вообще среди испанской интеллигенции слишком многим их эрудиция мешала правильно мыслить политически; таких людей с добрыми намерениями в испанском парламенте было через край.
388
Эренбург И. Г. В Испании // Красная новь. 1932. № 3. С. 58. Статьи Эренбурга о его поездке в Испанию в 1931 г. публиковались в первых трех номерах «Красной нови» за 1932 г.
Место сноски в книге не указано (прим. верстальщика).
389
Литературная газета. 1933, 29 мая. С. 2.
Уже в последние дни своего визита Эренбург познакомился с легендарным анархистом Дуррути, с человеком, которого высылали из доброй дюжины стран и не раз приговаривали к смертной казни. Дуррути понравился Эренбургу, и его путевые очерки заканчиваются описанием их встречи в барселонском кафе. Они были не одни; с ними сидели еще двое: скульптор и член коммунистической партии. Между сотрапезниками Эренбурга разгорелся спор. Каждый выступал за свое: «скульптор за красоту. Дуррути за свободу. Коммунист за справедливость» [390] . Слушая их пререкания, Эренбург понял: Испании не миновать быть втянутой в сложную путаницу общей перепалки по вопросам идеологии и взаимоисключающих идей, перепалки, бушевавшей по всей Европе. История достала Испанию. Ее нищета, ее слабая демократия, ее мечущийся из стороны в сторону парламент не могли остаться безнаказанными.
390
Красная новь. 1932. № 3. С. 67.
Пять лет
Эренбург не питал никаких иллюзий по части намерений фашистов. Вернувшись в Париж, он использовал каждую возможность воззвать к общественному мнению, выступая на митингах, перед собраниями интеллигенции, предупреждая об опасности каждого, кто соглашался слушать, что «фашизм точит нож» [391] . После мятежа генералов в июле Испанская республика первой в Европе предприняла согласованные действия против фашизма.
Эренбург ни минуты не сомневался, что его место в Испании. Он обратился в «Известия» с просьбой командировать его, но редакция медлила с посылкой военного корреспондента. Со дня на день ожидалось начало «показательного процесса» над Каменевым и Зиновьевым, и партийному аппарату было не до Испании. Тем временем друзья Эренбурга — Андре Мальро, Жан-Ришар Блок, Поль Низан — поспешили в Мадрид, а 8 августа в столицу Испании прибыл от газеты «Правда» Михаил Кольцов, внешне чтобы давать сводки о военных событиях, на самом деле как личный эмиссар Сталина. Эренбург огорчался из-за этой ситуации, но сложа руки не сидел. Собрав материал из статей во французской и испанской прессе и использовав рассказы друзей — Мальро и других, — он уже через неделю, 25 июля, телеграфировал свои репортажи в Москву. И тут же собрал из прежних своих фотографий и текстов об Испании альбом, который, за месяц подготовив к изданию, 24 августа отправил в Москву. Двумя днями позже он выехал поездом в Барселону без ведома «Известий» и без их согласия.
391
См.: Эйснер А. Воспоминания // Иностранная литература. 1957. № 6. С. 251–252.
Первые недели он разъезжал по Каталонии. Там царила безнадежная неразбериха. «…В Барселоне никто не мог ответить на вопрос, в чьих руках Кордова, Малага, Бадахос, Толедо», — возвращаясь памятью к тем дням, писал он в мемуарах «Люди, годы, жизнь». Только 4 сентября Эренбург смог отправить первую корреспонденцию — описание воздушного налета на городок Монт-Флорид. Однако, он был не только военным корреспондентом, он делал много больше. При том, что к концу года он написал для «Известий» более пятидесяти статей, он еще вовсю занимался политической деятельностью, используя свои связи для укрепления левых сил. Для него не существовало трений между его репортерскими обязанностями и желанием помогать делу борьбы с фашизмом. Точно так же, как в Париже, он пользовался своим положением корреспондента «Известий», чтобы сплотить общественное мнение против Гитлера, так и в Испании его не покидало неуемное стремление активно участвовать в борьбе против Франко. Он «выступал на митингах, собирал материалы о фашистских зверствах для западной печати, писал анонимные брошюры» [392] . Рафаэль Альберти сказал ему о казни Гарсиа Лорки, а в одну из августовских ночей он пережил первый воздушный налет на Мадрид.
392
ЛГЖ. Т. 2. С. 87, 93.
Будь эта война внутренним делом Испании, без вмешательства других держав, республика, вполне возможно, сумела бы себя успешно защитить. Но с самого начала восставшие генералы рассчитывали на щедрую помощь своих союзников из Германии и Италии. К концу июля немецкие и итальянские транспортные самолеты доставили в Испанию военное подкрепление из Марокко — первый в истории военный десант, а их гражданские суда под прикрытием итальянских истребителей переправили через Средиземное море еще несколько тысяч солдат. Поначалу премьер-министр Франции Леон Блюм изъявил готовность помочь республиканцам, разрешив доставку военных припасов через границу с Испанией, но Англия, желавшая избежать войны с Германией любой ценой, надавила на Францию: экспорт оружия прекратился. Демократические государства (включая Соединенные Штаты) предпочли в течение всей войны сохранять нейтралитет, оставив Испанию с несколькими ненадежными союзниками, а практически предоставив самой себе.
Тем временем Сталин взвешивал все за и против, делая выбор. 23 августа Советский Союз присоединился к соглашению о невмешательстве. Тем не менее, не прошло и недели, как в Испанию прибыла команда высококвалифицированных дипломатов под руководством Марселя Розенберга, установившая формальные отношения с республиканским правительством. На тот момент, на протяжении первых месяцев войны, Эренбург был единственным советским гражданином, обладавшим широкими связями в испанском обществе, прежде всего в Каталонии, где Луис Компанис возглавлял необычное коалиционное правительство из коммунистов, социалистов, анархистов и каталонских националистов. У Эренбурга установились добрые отношения с Дуррути. Среди анархистов многие читали романы Эренбурга двадцатых годов, прежде всего «Хулио Хуренито» и чувствовали в их авторе родственную душу. Эренбург также поддерживал знакомство с Компанисом и Хосе Диасом, главой Испанской коммунистической партии. Эренбург, согласно его мемуарам, объяснил Розенбергу ситуацию, подчеркивая, что Советскому Союзу желательно войти в дружеские отношения с рядом конкурирующих политических движений в Каталонии, и Розенберг предложил ему телеграфировать свое мнение непосредственно в Кремль, что он и сделал.