Веспасиан. Фальшивый бог Рима
Шрифт:
Тиберий нарочно совращал его. Я не раз слышал, как покойный шутил, что он-де взрастил аспида на груди у Рима. Тиберий учил его, что безграничная власть даёт безграничные возможности для удовлетворения самых низменных желаний. Калигула хорошо усвоил этот урок. Сдерживало его лишь одно: понимание того, что сам он — в полной власти у Тиберия, и тот по первому же своему капризу может его убить. Ведь сколько раз на его же глазах такое случалось с другими. Так что он — тоже раб. И вот теперь Тиберия нет, и Калигула — хозяин положения.
— В таком случае будет разумно, если новый хозяин не заметит нас, — сказал Веспасиан.
Зная Калигулу, он опасался, что Клемент прав.
— Боюсь, что уже поздно. Он жаждет встречи с вами. Он велел передать вам, что хотя не видел вас вот уже шесть лет, он по-прежнему считает вас друзьями. Теперь же, став императором, он может вернуться в Рим, чтобы вам всем вместе — он так и сказал — хорошенько повеселиться.
— Боюсь, моё представление о веселье несколько отличается от представлений Калигулы, — отозвался Сабин. — Тогда мне показалось, что в так называемом веселье участвовали его сёстры.
— О, дело часто обходится и без них. Меня же больше беспокоит то, что он, похоже, задумал сделать участницей мою сестру. Я уже на всякий случай отослал свою жену Юлию вместе с детьми в моё поместье в Пизауруме. В последние несколько месяцев он прожужжал мне все уши, что ему больно думать о том, что такая красавица, как Клементина, лишена возможности изведать силу его неукротимого члена. И это он говорил мне, её брату!
Сабин, как и следовало ожидать, нахмурился.
— В таком случае ей с детьми лучше уехать из Рима. Я же завтра рано утром, ещё до приезда Калигулы, отбуду в Вифинию.
— Уезжай прямо сейчас, мой друг. Не ходи в Сенат. Твоё присутствие там будет замечено, и Калигула узнает, что ты уехал, не дождавшись его. Я скажу ему, что ты отбыл два дня назад, и потому никак не мог знать о столь важном известии. Будем надеяться, что он поверит. Тем более что порт Брундизия заработал вновь.
Сабин крепко пожал Клементу руку.
— Спасибо тебе, мой друг.
— Оставайся там как можно дольше. Начни войну или что-то в этом роде. Безумие Калигулы с каждым днём будет лишь усугубляться. Уж поверь мне.
— Верю, — сказал Сабин и повернулся к Веспасиану. — Если я не застану дома дядю Гая, попрощайся с ним и от моего имени, поблагодари его за гостеприимство, какое он оказывал нам последние полгода после пожара.
— Непременно. Не переживай, я пришлю тебе всё, что только тебе понадобится, — пообещал Веспасиан. — А теперь ступай.
— Четверо моих братишек проводят тебя до Брундизия, — предложил Магн. — Они будут готовы уже через час.
— Спасибо, Магн, и тебе тоже, брат, — сказал Сабин и повернулся, чтобы уйти. — Желаю удачи с нашим другом.
— Всё будет хорошо! — крикнул Веспасиан вслед ему.
— Верно, всё будет хорошо, — согласился Клемент. — Если ты будешь
— Что? Ты? Клемент, ты, должно быть, шутишь!
— Увы, не шучу. Более того, скажу, что это ещё не самая неприятная из обязанностей, какие я вынужден выполнять. Твоя же беда в том, что Клементина — не единственная, кого Калигула, став императором, вознамерился затащить к себе в постель. Вот увидишь, он наплюёт на запрет Антонии не трогать Ценис.
Толпа на римском форуме бурно ликовала по поводу долгожданной смерти презренного императора, возлагая надежды на нового. А вот забитый до отказа зал заседаний Сената, когда в него шагнул Невий Корд Суторий Макрон, встретил посланца императорский воли молчанием. Макрона — в военной форме с футляром для свитка в руках — сопровождали четверо преторианцев, как и он, в военной форме, а не в тогах, как это было принято. По лицам сенаторов было легко догадаться, что они думают по поводу столь откровенной демонстрации власти преторианцев над дряхлеющим Сенатом.
— Своим видом он хочет сказать, что императора выбрала гвардия, — шепнул Веспасиану Гай. — И мы должны или утвердить её волю, или пасть от их мечей.
Судя по несчастным лицам других сенаторов, так и было.
Старший консул Гней Аццероний Прокул остался сидеть на стуле даже тогда, когда Макрон и его преторианцы дошли до центра зала.
— Сенат требует от Квинта Невий Корда Сутория Макрона сообщить о здоровье нашего возлюбленного императора Тиберия. Скажи, должны ли мы верить слуху? — громко произнёс Прокул, пытаясь взять инициативу в свои руки, дабы показать, что в этом зале хозяин — он.
— Это не слух, и ты прекрасно это знаешь, консул, — прорычал Макрон. — И я здесь для того...
— Призванные Отцы, — перебил его Прокул. — Преторианский префект принёс нам печальнейшее известие, подтверждающее слух о том, что наш император мёртв.
Сказав эти слова, он принялся театрально стенать. Другие сенаторы тотчас последовали его примеру. Зал наполнился исступлёнными криками и стонами. Макрону ничего не оставалось, как униженно ждать, когда шум стихнет и он наконец сможет сказать то, зачем сюда прибыл.
Веспасиан и Гай охотно присоединились к демонстрации безутешного горя, не без злорадства поглядывая на растерянного Макрона.
— Не знаю, насколько это мудро с нашей стороны! — крикнул Веспасиан на ухо Гаю. — Зато я давно не получал такого удовольствия.
— Это всё равно, что дразнить льва, — ответил Гай. — Но если он намеревался вырвать у преторианцев хотя бы часть их власти, чтобы вернуть её Сенату, что ж, начало было очень даже неплохое.
Гул в зале не смолкал. Внезапно Веспасиан поймал на себе пронзительный взгляд тёмных глаз, и его как будто пронзило молнией. Корвин! Он вернулся в Рим и занял своё место в Сенате.