Викинг. Бог возмездия
Шрифт:
– Не сомневаюсь, что очень скоро мы станем свободны, – сказал Хаук.
– Да, и мы тебе поможем, – вмешался Свейн Рыжий, поднимая покрасневший от крови топор.
– Присоединяйтесь к нам, – предложил Сигурд. – Ты видел, какие мужчины сражаются на моей стороне.
– И не только мужчины! – с усмешкой сказал Бьярни.
Сигурд кивнул.
– За меня сражается даже валькирия, – сказал он.
Хаук и его люди могли бы рассмеяться в ответ, но они видели, как дерется Вальгерда. Она только что убивала их друзей.
Сигурд
– Мы складываем песню, которую будут еще долго петь скальды после того, как мы уйдем из этого мира. Я пользуюсь благосклонностью Одина. Иначе мы не могли бы разбить вас так быстро.
Именно так и думал Хаук. Как и все остальные. Это читалось на их лицах, как руны, вырезанные на стволах старых деревьев.
– Идите с нами; мы сразимся с ярлом Рандвером, и вы наполните свои походные сундучки добычей.
Хаук рассмеялся.
– В нашем возрасте нет нужды в серебре, – сказал он. – Нам нужны еда, мед и ревущий в очаге огонь, способный согреть кости. Ты можешь оставить себе свои кольца. Теперь мы редко носим наши.
Сигурд кивнул, принимая слова Хаука.
– Где-то у вас должны быть сыновья, – сказал он. – Дочери и другие близкие люди. Пусть они услышат о вас из песен скальдов. Пусть узнают, как вы стояли в вихре стали до самого конца и завоевали славу, которую никто не сумеет у вас отнять.
– Я бы хотел, чтобы вы сражались со мной плечом к плечу против людей ярла Рандвера, – сказал Улаф. – Я еще не видел таких смелых людей, как вы.
Хаук и его утомленные воины слегка расправили плечи – ведь такие слова из уст Улафа многое значили и радовали душу мужчины подобно меду.
Сигурд кивнул.
– Верните себе честь, которую вам задолжали, – сказал он.
Хаук раздумывал над последними словами, пока Сигурд сглатывал кровь, а первый из двух воинов, получивших тяжелые раны, умер, захрипев в последний раз.
– Ты намерен сражаться с таким могущественным человеком, как ярл Рандвер, с теми людьми, что у тебя есть? – спросил Хаук.
Сигурд кивнул.
– А после того, как я прикончу ярла Рандвера, наступит очередь клятвопреступника конунга Горма.
Брови Хаука поползли вверх, и он воткнул свое копье в землю.
– Тогда мы пойдем с тобой, Харальдарсон, – сказал он.
Глава 17
– Значит, все пошло не так, как мы рассчитывали, – сказал Асгот, останавливаясь перед домом ярла Хакона и высматривая трупы, подобно стае воронов. Он положил руку, похожую на лапу с когтями, на плечо Сигурда. – Но складывается впечатление, что убийцы – среди нас.
– Ты бы видел, как они сражались, – негромко сказал Сигурд, наблюдая, как остальные вытирают от крови свои клинки о рубахи поверженных врагов – Хауку это
После боя мужчины нередко чувствуют подъем всех сил, частично из-за того, что просто остались в живых, а еще потому, что зверь, в которого превращается каждый воин во время сражения, уходит далеко не сразу. Но сейчас все помалкивали, и Сигурд понимал, что победа полна горечи.
Он посмотрел на лежавших в собственном дерьме мертвецов, кожа которых стала такой же серой, как их бороды.
– Эти люди заслужили большего, Асгот, – сказал он.
– А кто из них ярл Хакон? – спросил годи.
Сигурд покачал головой.
– Брандинги превратился в живого мертвеца, лежащего на кровати у очага. Его ничтожный сын Тенгил рассчитывал отдать меня Рандверу в качестве свадебного подарка.
Губы Асгота изогнулись под седыми усами.
– Хитрый замысел, но все закончилось для него не слишком удачно.
Сигурд указал скрамасаксом в сторону дома у них за спиной.
– Он все еще внутри. Тенгил очень быстро бегает для толстяка.
В глазах Асгота загорелся огонь. Гибельный острый нож, которым годи вспарывал горло животным, а иногда и людям, что-то шептал своему владельцу.
– Нет, Асгот, – сказал Сигурд, – Один не скажет тебе за него спасибо.
– Да, Асгот, Сигурд прав. Я видел подонков, у которых было больше чести, чем у Тенгила, – вмешался Улаф. – Он не стоит того, чтобы ты испачкал в его крови свой нож.
Годи приподнял бровь.
– И старики умирали за него?
– Не думаю, что за него, – ответил Улаф.
– Они продолжали сражаться за своего ярла, – объяснил Сигурд.
– И гордость помешала им поступить иначе; они боялись, что их обвинят в недостатке мужества.
– А теперь они будут сражаться за Сигурда, – продолжал Улаф, кивком показав на Хаука и четверку его людей, опустивших щиты, но все еще сжимавших копья.
Сгрудившись, они о чем-то спорили – вероятно, решали судьбу Тенгила.
– Они немолоды, но я рад, что они пойдут с нами, – сказал Сигурд.
– Едва ли наш отряд может стать еще более необычным, – заметил Улаф, и был совершенно прав.
Хаук перехватил взгляд Сигурда, и тот кивнул, понимая, что хотел ему сказать старый воин. Он и его люди разберутся с Тенгилом по-своему.
Хаук принялся стучать кулаком по тяжелой двери, но женщины боялись ее открыть, пока старик не обратился к ним и не заверил, что это он. Огромная дверь, прославившаяся благодаря одной из саг, открылась, и Сигурд увидел несколько бледных лиц перед тем, как Хаук и его товарищи вошли в дом. Сигурд ждал, и ему показалось, что прошла вечность. Он смотрел, как усыпанные снегом вершины гор погружаются в темноту по мере того, как спускается черный полог ночи. А потом его позвал Солмунд – Хаук попросил Сигурда войти в дом.