Виктор Цой и его КИНО

Калгин Виталий Николаевич

Георгий Гурьянов: Да, да, это уникальные вещи. Я очень хочу их записать. Каспарян и Тихомиров меня не поддерживают. Это их дело, но я – хочу. Это песни с «Черного альбома», которые были записаны в Латвии, и которые звучат совершенно иначе. Другое исполнение, другие слова. Из этого можно сделать очень классную музыку для себя. Может быть, она кому-то еще понравится. При наличии технологий, которые у меня теперь имеются дома, мне не нужно идти и разговаривать со всякими мудаками типа Алякринского, режиссера студии, где мы записывали «Атамана». Думаю, я вполне вправе все это сделать сам, так, как

мне это нравится. У Каспаряна иное мнение. У него вообще отсутствует желание что-либо делать просветленное, а меня обуревают страсти, имиджи, образы. Пока там есть масса всяких недоделок и работы еще на самом деле океан, есть с чем поработать и, конечно, я хочу этим заняться. Сейчас, правда, я живописью пока занят, 25 октября выставка, а музыка сегодня это черная дыра, куда лишь сливаешь капитал и время⁴⁰¹.

К сожалению, планам Георгия Гурьянова не суждено было сбыться. 20 июля 2013 года сердце почетного профессора петербургской Новой Академии изящных искусств остановилось.

По словам близких людей Георгия, после его смерти, среди рабочих файлов на жестком диске его компьютера, были обнаружены некоторые наброски и музыкальные наработки к акустическим версиям песен Виктора Цоя, но будет ли это когда-нибудь обнародовано, неизвестно.

Между черновиками текстов «Черного альбома»

Дым сигарет стакан водыЛезвие бритвы пламя свечи

<…>

Светятся окна чужих квартирСтранным огнем неприветливым огнем

<…>

В ряд фонари стоят на улицахСветятся окна чужих квартир неприветливымогнемЗвезды за тучами спряталисьГороду тучи с небес грозят дождемдождем

<…>

Снег на крышах лежит словно мех на плечахЛед сверкает на солнце как обломки звездыНо тепло наших глаз не зависит от ТЭЦМы механизм к которому зап частей нетНаше место под солнцем город у холодной реки

<…>

Не вставай на моем путиОбойду да дальше пойду

<…>

Над моей головой то ли тучи то ли дым

<…>

Кто куда а я в аэропортКто куда а я за облакаПо заснеженной дороге на таксиА за спиной взмах руки привет ПокаПутешествуем без багажаРучная кладь гитара и рюкзакИ нет с собой ни пистолета ни ножаИ сдать гитару в багаж нельзя никак

Текст этой короткой зарисовки, написанной примерно в конце 1989 – начале 1990 годов расположен на одной страничке с текстом «Завтра война». Можно предположить, что Виктор написал это после посещения (или непосредственно во время) США.

Планета Земля

Стелется дым сигаретНа полу обрывки газетНочь без сна холоднаВ небе над нами лунаА под луной домаМежду домами река виднаЭто планета

ЗемляНе уверен для меня ли онаИ пригодна ли для жизнипланета ЗемляВольному воляДа только вольных нетДве тысячи лет завтрак обедПроигравших с поляСудью на мылоОстальных на вилыИ тушим свет

Текст, найденный в одном из блокнотов Виктора Цоя. Написан в 1990 году и впервые опубликован уже после смерти автора, в августе 1992 года, в газете «Новый взгляд» (№ 30 от 22 августа 1992 года), строки из него были использованы в документальном фильме, снятом Наталией в начале 90-х, после чего о нем на долгое время забыли.

Но в 2010 году к Наталии Разлоговой обратился Дмитрий Мишенин, с просьбой разыскать это стихотворение. Дмитрий хотел использовать его в качестве эпиграфа к своей повести «Птичьи права».

Дмитрий Мишенин: Я написал повесть, вдохновившись песней «Космическое происшествие» Дэвида Боуи. Она о парне по имени Педер Могилевер. Там каждая глава фрагмент его жизни, начиная со дня рождения и обстановки в мире в этом году. И постепенно рассказывается о том, почему этот герой чувствует себя на планете Земля на птичьих правах. Поэтому и такое название. Он решает стать космонавтом и угнать космический корабль. Но до этого в 19 лет приходит на рейв-дискотеку в 1990 году и… Там происходит нечто, что корректирует его планы. В общем, он отправляется в космос, взяв билет в одну сторону, флаер, который и оказывается теми самыми «Птичьими правами». Текст Виктора Цоя идеально подходит в качестве эпиграфа к этой повести⁴⁰².

Наталья начала искать текст в той самой записной книжке, где он был написан, но текст исчез. Красные чернила из обычной шариковой ручки выцвели до неразличимости. С трудом, но текст удалось восстановить.

В этом же блокноте сохранилось несколько похожих вариантов этого текста. Цой имел привычку записывать все приходящие к нему слова, словно пытался расслышать единственно нужные, найти смысл и расставить акценты.

<…>

Стелется дым сигаретНа полу обрывки газетНочь без сна холоднаВ небе как лампа лунаА под луной домаВ голове моей чумаТам на окне пыльА за окном веснаМожет меня спасти онаВольному воляНедовольных нетОдинокий волкКакой с тебя толкЗа тобой никогоОдинокий волкЗдесь вольному воляДа только вольных нетСмотри в [Открой] глаза у всех тормоза

<…>

Сделать свой шагСделать свой ходМне для этих строк не нужен письменный столГде-то есть друг ну а где то есть врагКто-то остался а кто то ушелСтранные дни полны странных часовПринесли мне странные встречи и сныИ я думаю о тех кто закрыт на засовКто едва ли дождется прихода Весны

Зарисовок, подобных этой, нашедшейся в одном из блокнотов за 1989 год, довольно много, и можно было бы этот текст поставить в ряд со всеми остальными, если бы в другом блокноте, где с весны 1990 года Цой писал черновики нового альбома и наскоро кропал какие-то наброски, снова не появился этот текст.