Витязь в кошачьей шкуре
Шрифт:
— Скучная ты натура, Василий, — отметил его состояние серый волк, прогнув спину и перебирая лапами. Хвост так и лупил по бокам. — И чего смурной такой?
— Из-за Гулишны.
— А что? Я бы к такой подкатил, — волк сладострастно прикрыл синие глаза.
— Я те подкачу! Ноги повыдергаю! — рассеянно отозвался Василий и полез по вертикальной стене высоких хором, впиваясь когтями — внизу тяжко дернулась одна из курьих ног. Василий вцепился в бревна и застыл под наличником, обратившись в слух.
— Что-то изба сегодня неспокойна, — Кощей
Волк подкатился под стену и разлегся, цветом сливаясь с землей. Проворчал курьим ножкам:
— Дернетесь — съем!
Обдал вонью из пасти. Курьи ноги хотели пнуть наглеца, но решили не конфликтовать. Волк пах Гулишной и дымом. Еще учинит пожар. Или вовсе зажарит на ужин. А от Гулишны им не раз всерьез прилетало метлой, с ней не забалуешь.
— Гостей нет — вот и скучает. А у меня старт-ап новый. Вот организую все, как следоват…
— Ты, бабка, совсем ума лишилась с этим своим бизнесом? — возопил Кощей, мигом забивая на обеспокоенность курьих ног. — Куда Лушу дела?!
Старуха пожала костлявыми плечами:
— А почему нет? Проходимость высокая. Едят-пьют, что подам, не брезгуя. Банька, опять же: русская, турецкая, сауна… А товар… а сам же все знаешь про товар, откель мы его берем. Тем более когда скотина усатая эта деру дала — крутиться приходится.
Вопрос о девице она проигнорировала.
— У тебя уже небось все чулки кончились, в которые ты деньги топчешь, — прошипел Кощей.
— А ты не завидуй! Лучше новые подари.
— Фильдеперсовые! — бросил Кощей что-то непонятное. Бабка, держась за бока, захохотала.
И перешла к делу. А Василий слушал.
— … а та дорога, где женату быть, совсем затравела. Ну я и пустила слух, что ждет женихов на той стороне богатырка Синеглазка. Спит смертным сном. А кто поцелуем в уста сахарные ее разбудит, тот сможет на ней жениться. И не просто так — кому девка без приданого интересна? А еще проложит от своего дворца до дома жениха золотую дорогу, чтобы по ней сваты, а после свадебный поезд проехали.
Кощей забегал по горнице, утратив величие. Загребая плащом половицы и сжимая кулаки. Спасибо что не на старухином горле.
А та токовала, ничего не замечая:
— Ну, являться к невесте, хоть и спящей, без подарка некузяво. Платьишко привезти надобно, туфельки, фату вышитую. Корону. Ключ али колечко обручальное. Бельишко опять же, чулочки… Пояс, бусики, шкатулу яхонтов самоцветных, — тут у старухи закончились пальцы. — Понимаешь, какие возможности для дополнительного бизнеса открываются? Я уже с заказом на ювелирку к подгорным гномам послала. И посадила в амбаре мастериц платья свадебные шить-вышивать и чулочки вязать.
Она хихикнула.
— Да женишки, особенно, дети царские, как о золотой дороге услыхали, так локтями отпинываются и в очередь становятся. Скоро
— Бабка!!! — простонал Кощей, стуча себя кулаком по лбу. Василий, приподняв уши и глаза над подоконником и выглядывая из-за маскирующей росянки, еще и удивился, отчего звонкого звука не слыхать — как от пустого горшка.
— Да не страдай ты так! — меленько, гнусно захихикала бабка. — Их поцелуи ее не разбудят. А товар я назад за полцены приму и следующим перепродам.
— Яга! — пальцы Кощея затрещали. — Прикрывай лавочку! Не позволю я свою невесту другим целовать!
— А-а… — восторженно возопила бабка. — Так даже лучше! Вызывай их на смертный бой и складируй там! Можешь в статуи превращать! Мне тогда товар выкупать не придется.
— Яга!!!
— Чиво рычишь? — она перестала носиться по горнице и уселась в резное креслице, вытянув вперед костяную ногу. — Все одно не твоя она невеста и не тебе ее будить.
— А если он дознается, где она?
— Кто? Певец этот недоделанный? Ну, схватим и опять на себя работать заставим, труса несчастного, обжору сарделечного.
Вот тут Василию стало по-настоящему обидно. Но он мысли эти отогнал — ради Луши.
Росянка вскинула листики с пузырями сладкого сока и заглотала комара. Баюн ей был не интересен.
— Не хочу рисковать! Я ее перепрячу. А там… найду, как разбудить, — проскрипел Кощей.
— А неустойка мне? Ты представляешь, сколько прибыли мы теряем из-за твоей… любви?
— Чего ты хочешь?! — проревел Кощей.
— Как войной на Явь пойдешь — хочу добычи ровно половину.
Бабка вытянула из воздуха пергамент и острое железное перо.
— Подписывай.
Кощей проколол палец и подмахнул не читая.
Пергамент с пером таким же дивным образом растворились в воздухе. Старуха подперла щеку рукой:
— Слушай сюда!
Кощей приблизил ухо к ее устам. Но Василий был настороже, а кошачий слух, позволяющий слышать мышку в норке, помог разобрать и хриплый бабкин шепот. Оставалось только на ус мотать. А усы у баюна были замечательные.
— Натоптанной дорогой, какой царевичи с Ваньками идут, ты не ходи, — поучала бабка Кощея. — Выбери тропку неторную, затравелую. И потихоньку-полегоньку до золотых хором дойдешь. В ворота не колоти, приотвори створку правую да в щель пролезай. Не толстяк, не застрянешь.
Яга фыркнула.
— Будут сперва девки-чернавки вдоль коридора на кроватях почивать. Не заглядывайся на них больше пяти минут. И уж не трогай тем более. А то проснутся — глаза тебе выцарапают. В сад зайдешь. Там деревья особенные: одна ветка серебряная, другая золотая. Их касаться не вздумай. Зазвенят — беды не оберешься. Набежит стража и открутит тебе голову. А что не открутит — в погреба закует. И если воды тебе двенадцать ведер какой дурак не подаст — там и высохнешь, как щепка, — поучала Яга. — А спустись к срубу под ракитовым кустом — отражению волшебного колодца, где ты Лушку в плен взял, — и сорви там разрыв-травы.