Влюбиться на максимум
Шрифт:
Ну, пожалуйста, перестань быть такой колючей. Смирись! Это неизбежно. Химия между нами не просто так. Два дня я поминутно думал о нас и понял — нам не избежать того, что принесла судьба.
Рядом с ней я становлюсь прежним, настоящим. Кайфую от данной эйфории. Да, рассматриваю всё через призму своих впечатлений, но они невероятно приятные.
Макс — девушка, значит, женское ей не чуждо. А девушки любят подарки. Я даже знаю что купить. Где тут ближайший торговый центр?
— Гордей! — радостно
Почти не изменился. Всё такой же крепкий и подтянутый, только волосы немного поседели.
— Какими судьбами к нам?
— Здравствуйте! Решил навестить старую школу.
— А вернуться не хочешь? Мы бы взяли.
— Я думал, вы только школьников тренируете, — удивляюсь.
— У нас сейчас и старшая группа есть, до тридцати. Так что давай к нам, — подмигивает.
— Заманчивое предложение…
— Ну, а что. С прошлым знаю — завязал. Ведь такие перспективы были, а ты их так безалаберно просрал, — напомнил.
— Мда… Так, когда можно приступать к тренировкам?
— Да хоть сейчас! Если форма с собой.
— Нет. Я с работы.
— Слышал, тоже теперь детишек учишь.
— Да. Истории…
— Учишь, как в них не попадать? — пошутил и сам посмеялся.
— Я сам ещё не научился.
Из соседнего зала вдруг заиграла громкая музыка.
— С каких пор вы с музыкой занимаетесь? Раньше не любили.
— С тех пор, как тайцев сюда перевели. Это они так разминаются или передышка у них. Танцы устраивают. Изверги. Двух парней мне из строя вывели.
— А зачем вы их в спарринг ставите? — не понимаю.
— Кто их ставит? Схлестнутся в коридоре, а выяснять отношения на ринг лезут. Ты же в курсе — они пинаются.
— Да… Можно посмотреть?
— Смотри. За это деньги не берут. И жду тебя завтра в форме, — крикнул в след.
— Хорошо, — махнул ему.
Зал чуть меньше боксерского, бойцов явно меньше. Несколько человек стоят и лупят ногами по груше, тренируют выносливость. Говорят, у них кожа, как броня и ничего не чувствует. У Макс ножки ничего такие.
В дальнем углу, откуда звучит музыка, слышен смех. Один из голосов девичий. Встаю в дверном проёме, опираясь о косяк, и смотрю, как Макс с Лавровым и Фроловым отплясывают на стопе матов.
Умеешь ты танцевать, заправски крутишь задницей в коротких атласных шортах. Только мне не нравится кое-что. То как Егор смотрит на Макс. А ещё трётся почти об неё. Внутри поднимается горячая волна злости.
Руки убери, мелкий гаденыш! Не хрен её за талию обнимать. Макс, неужели ты не понимаешь? Да этот пацан влюблён в тебя по уши, по глазам видно.
Желание — подойти и всечь борзому. Ты к моей девочке прикасаешься.
Боже, я уже считаю её своей. А чья? Моя, конечно. Я первым
Музыка затихает, и я ловлю на себе взгляд Макс. Увидела, злится, по лицу вижу, как перекосило. Вот это ты сейчас специально сделала? Прыгнула с матов Фролову в руки. А он не сразу отпустил, задержал руки на её талии на несколько секунд.
Завтра я тебя по всей теме урока гонять буду. Напросился.
— Разрешите пройти? — раздаётся сзади грубый мужской голос.
Поворачиваюсь и вижу лысого здоровяка в спортивном костюме.
Молча отхожу в сторону, пропуская его.
— Что опять за танцульки, — рявкает на компашку в углу. — Макс, давай на ринг с Мезенцевой. Остальные по местам.
Тренер… Серьёзный мужик.
Девочек в зале всего две, и Мезенцева крупнее Максим килограмм на десять. Только это её не спасает. Ермолаенко уделывает её через пару раундов. Неплохо. Теперь понятно, каким образом она смогла превратить того мужика у бара в почти фарш. Ногами. Это я в её деле прочитал.
— Макс, — останавливаю её, когда подходит к своей машине.
— Мы вроде всё выяснили, Гордей Петрович. На дополнительные занятия к вам я ходить не буду, целоваться с вами я тоже не собираюсь, — язвит, закидывая сумку на заднее сиденье.
Опять выкает.
— Что у тебя с Фроловым?
Удивляется, вскидывая брови.
— Не ваше дело, — цедит, ухмыляясь. — Любовь у нас, вы же видели…
— Я видел комедию, которую ты ломала для меня, — подхожу к ней.
Не боится, смотрит вызывающе в глаза и скалится.
— Ревность? — цокает языком и зажмуривается от упавших на лицо капель.
Снова начинается дождь.
— Давай в машине поговорим…
— Не о чем нам разговаривать. Что ты прицепился, как пиявка? — приподнимает ворот рубашки, и натягивает её на голову.
Снова оголяется живот. Почему меня так прёт от его вида?
Хватаю за руку и запихиваю на заднее сиденье её машины, она не издаёт ни звук, а могла бы закричать.
Губы влажные и тёплые, сладкие и такие желанные. Минуту пассивно сопротивляется, не отвечает на поцелуи, но потом сдаётся.
Руки тянутся к пуговкам на её рубашке, полминуты и я стягиваю кусок намокшей ткани с плеч Макс. В голове помутнение — от желания, от ревности.
— Макс, скажи, что с Фроловым обманула, — требую, покрывая шею поцелуями, лёгкими, без следов.
— Не совсем…
— То есть? — отпускаю.
— Похоже, он меня любит, — сдавленно и хрипло.
— А ты?
— А я никого не люблю! — отпихивает меня и выскакивает из машины, прихватив одежду. — Уходи или я закричу. Ты тренера моего видел? Он с тобой на раз-два справится, — пытается застегнуть рубашку.