Волхв
Шрифт:
Буров подошел к ручью, зачерпнул ладонью водицы и испил медленно, торжественно, словно пробуя дорогое вино. Хороша водичка, со вкусом воды и торфа, и еще с чем-то неуловимым, а холодная, аж, зубы ломит. Полезная, целебная вода. Такую бы в город, многим бы помогла от хворей. Увы, в мегаполисе она другой станет, потому что убьет мертвый камень воду, сделает ее безжизненной, как все, чего касается. Цемент он и есть цемент, неживое — сама смерть. А в нем люди живут, вроде и разумные, а умом слабы, хуже животины бессловесной, даже кошки и те, на что неприхотливы, и то дома из цемента не любят, предпочитают кирпичные, коль нет
Тихомир посмотрел на свое отраженье в лужице. Русые волосы, голубые глаза, мужественный четко очерченный подбородок, твердые губы, худое выразительное лицо, небольшой шрам на щеке. Красивым нельзя назвать, но имелось в лице нечто такое, что хотелось приветливо улыбнуться: то ли светлая энергия видна, то ли нечто другое из еще непознанного человеком. Люди же многие ощущают, да только признаться себе бояться, современная наука все осмеяла, навязала свое, часто неправильное мнение обо всем. Не туда мир идет, а что сделаешь, ошибки предки допустили, теперь уж ждать новых потрясений и бед, только они могут все исправить. Больно будет, плохо, да только по-другому никак, человек все понимает через боль и страх, когда он сыт, здоров и бед нет, до него правильные вещи как не доходит.
Буров достал из кармана тряпочку с хлебом и стал есть. Не спеша, аккуратно. Да и куда торопиться? Спешка нужна, когда делаешь что-то не так. Он же шел по жизни спокойно, зная, куда идет и зачем. Впрочем, о правильном многие люди догадываются, но не понимают, что и для чего нужно. Душа каждому дадена, да не все о ней помнят. А жить без души, как плыть по бушующему морю без руля и ветрил. Куда-то несет, а куда непонятно…
Тихомир доел хлеб, улыбнулся какой-то пестрой птахе, что села рядом с ним на ствол, совсем его не боясь, и снова зашагал по лесу, улыбаясь солнцу, слушая песнь жаворонка, стрекотанье сороки да стук дятла. Хорошо ему было, тихо, покойно. Только когда ближе стал подходить к городу, на лицо сама собой вылезла печальная гримаса. Лес стал другим, появились пластиковые пакеты и бутылки, мусор, который так любят оставлять люди за собой, показались пробитые тропинки. Звериные следы исчезли, да и птичье пение стихло, только вороны по-прежнему орали, наполняя своим карканьем пахнущий химикатами воздух.
Скоро город дал о себе знать мертвым лесом. Сухостоя стало много, трава пожелтела, а кое-где даже почернела. Деревья, правда, были еще зеленые, но видно, что болеют — плохо им, воздух не тот, вода отравлена, да и сама земля испорчена, поскольку люди убивают все, до чего могут дотянуться, так устроены.
Буров прислушался к себе и понял, что идти ему до места встречи не более получаса, а дальше повезут на машине, так обещали. А если откажутся, то сам пойдет. Не беда, и дальше ходил, сила еще есть, хоть уже не та. Он прошел немного, потом свернул к дороге и вышел как раз к тому месту, где его должны были ждать. Не ошибся. На обочине федеральной трасы огромным инородным телом торчал большой, черный джип, а рядом с ним, прислонившись к теплому металлическому боку, стояли два крепких здоровых парня в строгих костюмах.
«Оружие, — подумал Тихомир. Он прислушался к себе. — «Глок» — надежная шутка, почти как «Макаров». Только «Макарова» больше не носят, немодно, да и слабоват он, не точен. А эта австрийская штучка точно убойнее, из него убивать легче».
Откуда догадался, что у обоих этих ребят «Глоки», он не знал, возможно,
— Ты посмотри, какой чудик! — заржал один из парней, показывая в его сторону пальцем. — В лаптях, обмотки на ногах, котомка какая-то за спиной, а штаны камуфляжные, да и куртка приличная. Интересно, откуда он вылез, из какой глуши?
— Из какой надо, оттуда и вылез, а ты, Крест, хавло закрой, пока лишнего не набазарил, — ответил второй, делая шаг навстречу Тихомиру. — Это вы странник?
— Так меня иногда называют, — Тихомир поклонился. — А вы меня ждете?
— Вас, — парень улыбнулся фальшивой показной улыбкой и распахнул дверку. Буров услышал его мысли, и они ему не понравились. Думал этот человек о том, как будет его убивать. Откуда в этом парне появились такие мысли, он не знал, но на всякий случай насторожился. Крови на этом человеке лежало много, душа выглядела темной и маленькой, похоже, тяжело ей было существовать в этом теле. — Садитесь. Меня зовут Сергей, погоняло — Серый, а моего напарника «Крестом» кличут.
— Хорошо, Серый, — Тихомир подошел к машине, сел на заднее сиденье, вздохнул в себя запах крашеной кожи, какой-то парфюмерии, грязи, минерального масла и недовольно поморщился — неправильно все это, нельзя этим дышать, вредно, но куда деваться? — Я готов, можно ехать.
Парни задвигались, Крест сел за руль, машины мягко заурчала и рванулась с места, уже через пару минут стрелка на спидометре проскочила цифру сто пятьдесят. Серый достал сотовый телефон и набрал нужный ему номер, Буров прислушался.
— Клиента взяли, — Сергей оглянулся на странника, еще раз смерил взглядом. — Только он какой-то сермяжный, словно только от сохи оторвали — какие-то обноски на нем, котомка, лапти, нам что, его в таком виде везти на базу?
— Завезите в бутик какой-нибудь и оденьте по-человечески, чтобы ничем не отличался от горожан, — голос в трубке был хриплым и недовольным. — И вообще денег не жалейте, чтобы у него было все, что нужно. И трубу ему возьмите какую-нибудь, и планшет, если потребуется.
— Да зачем селу планшет? — хохотнул Серый. — Он же только что коровьи сиси дергал, наверняка, компьютер не видел никогда, а про телевизор только в сказках слыхал…
— Заткнись, парень, этот человек десятерых таких стоит, как ты! — голос стал суровым. — Делай, как я сказал. Узнаю, что ты странника чем-то обидел, хоть словом, хоть делом, в асфальт закатаю. Оденете гостя и на базу, покажете ему Настю, дальше он сам скажет, что делать.
Сергей сунул телефон в карман и посмотрел на Тихомира задумчивым взглядом.
— Странник?
— Слушаю вас внимательно, Серый, — Тихомир отвернулся от окна, за которым мелькали чахлые деревья и приглушил слух, что ему нужно, он итак узнал. За окном было интереснее, хоть плохие тянулись места, веяло от них холодом и тревогой. Правда, где-то в лесу находилось давнее капище, от него словно дохнуло ясным теплом, внутри защемило легкой тоской, сразу захотелось выйти, отойти от дороги, а там лечь на траву и просто полежать, глядя в небо, чувствуя, как каждая клетка тела насыщается теплом и энергией от древнего места.