Волки скалятся в тенях
Шрифт:
— Пит…
— Пит, — хором прошептали Алиса с Другом. Джонатан уложил локоть на подлокотник, наклонившись к ней. Его мерное дыхание приятно щекотало кожу. Теплое и равномерное, оно согревало.
— Пит? — Вкрадчиво переспросил он на одном выдохе. — Ты его знаешь?
— Еще как, мистер могильная плита, — прошипел Друг, а Алиса зарделась до самых кончиков ушей. Алиса всегда завидовала возрасту Пита, думая, что он вот-вот покинет королевский интернат и сможет забыть серые стены в черных кляксах, как страшный сон. Оказалось,
— Знала, — ответила Алиса, шокированная и пораженная его беспечной улыбкой. На его веснушчатых щеках пролегли две симпатичные ямочки, как в детстве. Он торопливо моргнул несколько раз, смаргивая влажные капли с длинных, как крылья бабочек, ресниц. Он был счастлив. По истине счастлив. Здесь в хоть и отреставрированном, но все же убогом, актовом зале. Он обучал сирот и это все, что ему было нужно от жизни. — А теперь, похоже, знаю еще больше, — нижняя губа Алисы дрогнула, и она подалась вперед, улавливая каждое движение Пита и каждое слово благодарности им за то, что пришли. Алиса просидела в столь неудобном положении, казалось, вечность, пока он не исчез со сцены.
— Кажется, он нашел свое место, — размышлял Друг. — Никогда не видел скрипача таким радостным. Он чуть ли не скакал по сцене.
— Он тебе дорог, верно? — Вильцгейм прервал монолог ее товарища. Каким-то чересчур печальным показался Алисе вопрос соседа по ряду.
— Просто думаю, как можно растрачивать так свою жизнь. Навсегда связать свою судьбу с этим паршивым местом, — умело солгала Алиса. Конечно, ее сердце сжималось в сладостной истоме. Алиса скучала по Питу. Она тосковала по его беспечности, стойкой вере в свои мечты, что дарила ему яркие крылья за спиной.
Больше до самого окончания концерта Джонатан не оборонил ни слова. Дети показывали различные сценки: одни из них были веселыми и забавными (пару раз Алиса даже рассмеялась), а другие были такими унылыми и скучными, что она чуть не уснула. Самые младшенькие читали стихи, как это было всегда заведено, и Алиса аплодировала громче всех, оказывая им поддержку, в то время, как аристократия снизошла до ленивых хлопков ладони об ладонь.
— Чертовы ублюдки, — выплюнул оскорбление Друг. — Они убивают в детях всякую надежду. Мы ведь тоже когда-то были такими.
Да, и он был совершенно прав.
— Зачем вы сюда пришли? — Резко бросила Алиса какому-то дипломату слева. Он что-то пробурчал про обязанность и приказ короля. — Так хлопайте так, будто это ваши дети делают немыслимые кульбиты со сцены, или выйдите вон,
Алиса почувствовала одобрительный взгляд Джонатана на спине, и снова плюхнулась в кресло, уже без всякого удовольствия слушая заключительные народные песни. Аплодировала в конце Алиса стоя, как и этот мужчина, покосившись на нее.
— Прости, — робко прикусила Алиса нижнюю губу, когда их торопливо рассадили в столовой после выступлений детей. Воспитательницам пришлось сдвинуть все длинные столы, что имелись у интерната, образовав замкнутый квадрат. Таким образом им удалось усадить всех детей
— За что? — Джонатан чуть поперхнулся вином, тут же прикрыв салфеткой багровое пятно на белой скатерти, что оставил напиток из его бокала.
— Я не смогла сдержаться, — почти накуксилась Алиса, отхлебнув приличный глоток вина. Напиток приятно полился по стенкам гортани, смягчая прежнюю сухость пустыни. — И нагрубила тому индюку, — Алиса кивнула в сторону седого мужчины, на груди которого было не сосчитать орденов.
— А, Гидеон, — узнал его Вильцгейм. — На старикане лица теперь нет. Это управитель лекарского дела. Его должность хочет передать мне величество.
— Серьезно?! — Алиса чуть не выронила нож, которым уже начала разрезать индейку. Да, Алиса слушала Джонатана внимательно, но ее живот уже требовательно урчал, словно она не ела три века к ряду.
— Можем попрощаться с медициной в Бьюттерирайте… — изобразил неподдельную печаль Друг.
— Да, поэтому он ничего не скажет тебе, — Джонатан взял из ее рук вилку и нож, позабыв о том, что так, вроде как, не поступают в высшем обществе. Он принялся с точностью хирурга разрезать мясо на тонкие полоски. — Он боится сталкиваться со мной лбами, а теперь нервно наблюдает, как я ухаживаю за тобой, — следуя за словами Вильцгейма, Алиса исподлобья окинула взглядом Гидеона. Он и не заметил, что Алиса обратила на него внимание. Мужчина нервно сглотнул, его кадык двинулся вверх и вниз, стоило Джонатану закончить с ее порцией.
— Ты прав… — Алиса приняла вилку, а нож отложила в сторону.
— Однако я пока не стремлюсь к такой должности, — Джонатан спокойно пожал плечами, наполняя вновь свой бокал.
— Ему до нее и не дожить.
— Почему? — Алиса положила в рот кусочек индейки. Мясо буквально таяло во рту. Алиса оторвала кусочек хлеба и макнула его в кисло-сладкий соус, тоже отправляя в рот и все это запивая вином приличной выдержки. — Это ведь идеальная возможность для лучшей жизни. И ты смог бы что-нибудь исправить, чуть ли не прошептала Алиса, хотя король был занят более «важными» делами: хохотал над очередной глупой шуткой.
— Тогда я должен буду поддерживать нынешние устои и закрывать глаза на то, что происходит на Границе, — Джонатан чуть приподнялся, чтобы дотянуться до зеленого яблока, и захрустел рядом. Он вел себя так же бестактно, как и Алиса.
— Поэтому я ненавижу Гидеона. Он позволил узнать моему отцу правду и умереть за это. Теперь мой отец похоронен в общей могиле с виновными и невиновными, а Гидеон распивает крепкие напитки и наслаждается блудливо обществом молодых девиц.
— Сказал бы мне раньше, — Алиса взяла яблоко из его рук и надкусила, чтобы поразить всю королевскую свиту, а после передала ему назад. — Я бы ему и не такое наговорила в лицо. Он бы у меня не просто аплодировал, а сам бы пустился в пляс.