Воплощённый. Падение рода

АлеХа

Три арбалетчика упёрли своё оружие в землю, цепляя поясными крюками механизмы взвода.

Три….

Я затаил дыхание, смотря на четвёртого, элитного арбалетчика. Он не опустил оружие. Он не собирался заряжать его заново.

Острой болью кольнуло затылок, и перед глазами за мгновение пролетело воспоминание из моего раннего детства.

Я спрашивал деда, почему его элитная двойка совсем-совсем другая. Слабая. Не как у всех. Папин элитный арбалетчик стрелял разрывными болтами, начинёнными алхимической взрывчаткой, пробивая огромные дыры в каменной кладке. У второго дедушки

элитный арбалетчик сам перед выстрелом зачаровывал болты. Он стрелял намного метче, сильнее и дальше других. Арбалетчик нашего учителя магии был способен пробивать выстрелом защитную магию. И только дедушкин элитный арбалетчик не мог ничего такого. Его болты не взрывались, не пробивали защиту, не летели дальше и метче всех. Его болты были самыми обычными, такими же, как и у обычного арбалетчика. Он всего лишь стрелял дважды.

И дед со смехом пытался мне объяснить, что дополнительный выстрел — это очень важно, даже если это самый обычный выстрел. Не менее важно, чем взрывающийся или всё пробивающий выстрел. Тогда я не поверил. Обиделся на деда, посчитав, что он надо мной подшучивает.

И только сейчас, много лет спустя, я по-настоящему понял, что дополнительный иногда может спасти жизнь…

Четвёртый арбалетчик, дедушкина элитная двойка, не торопясь, прицелился и сделал второй выстрел.

Немного виноватая улыбка тронула губы Сухарева. Без каких-либо движений, слов, жестов активации, перед директором сгустилась молочно-белая пелена, поглотившая арбалетный болт.

«Пелена Искажения».

Один в один такая же, как применяет Игла, только маленькая, локальная, ювелирно возведённая и тут же убранная. Говорящая о том, что применивший это заклинание — чёртов виртуоз, играющий со своим противником.

Всё было кончено буквально за секунды. У деда не было и шанса ещё тогда, когда Сухарев бросал вызов Апраксиным, и они с помутнённым сознанием его принимали, усугубляя свою судьбу, шагнув на Арену.

После исчезновения плоскости «Пелены Искажения» в горгулий и голема прилетело что-то площадное, выглядящее как столпы света, спустившиеся с хмурых небес. Под действием этого массового заклинания горгульи в секунду добрались до арбалетчиков и парой ударов разорвали их в клочья. Голем же прямо на наших глазах восстановил функциональность повреждённой конечности и в четыре удара вбил грифона в замёрзшую землю Арены. В прямом смысле вбил.

Финальный удар директор нанёс сам. Горгульи прыснули в разные стороны, а то место, где стоял дед, накрыло огромным огненным шаром. И никого не было рядом с дедом, чтобы помешать заклинанию. Все Воплощённые воины были мертвы. Взрыв разметал землю, останки Воплощённых созданий, арбалеты, доспехи. От тела деда не осталось ничего. Всё сгорело.

С лёгким хлопком защитное поле, закрывающее Арену, исчезло, выпуская к нам тёплый воздух, пахнущий пылью, огнём и сгоревшим железом.

— И это всё? — насмешливый голос директора разнёсся над всей площадью, — Апраксины настолько обмельчали, что сильнее старика, отжившего своё, у вас больше никого нет? Я готовился сражаться с армиями, а вынужден убивать инвалидов! Вы — ничтожества!

Увидев, как Маришка с мертвенно-бледным лицом двинулась в

сторону Арены и как ажурная вязь неизвестного, но такого знакомого ментального заклинания разворачивается у неё вокруг головы, у меня внутри всё закаменело. И даже Ульяна не старалась остановить сестру, лишь молча склонила голову, как бы принимая происходящее.

В этот момент я для себя решил, что директор умрёт. Вот прямо сейчас. И на Арену выйдет не моя сестра, а я.

Перехватить Маришку я успевал перед самой Ареной. Поэтому стоило поспешить.

Отдав команду своей банде ждать и ничего не предпринимать, если что Вермайер их прикроет, я прямо по головам сидящих, рванул в сторону Арены.

Краем глаза я увидел, как подобрались маги, окружившие беловласку. Как подобралась сама беловласка, медленно и неторопливо доставая из-под тёплой одежды какие-то массивные артефакты.

Я видел как директор стрельнул глазами в сторону Вермайера, так и не двинувшегося следом за мной, и на его лицо вылезла довольная улыбка.

Мне было наплевать.

Маришка не должна переступить границу Арены.

Рыцарь Порядка не должен погибнуть!

Поддавшись эмоциям, я перестал следить за окружающей обстановкой. Злость и ярость ослепили меня, сделали моё зрение туннельным, а внимание узконаправленным. Я следил за Сухаревым. Следил за беловлаской с магами, следил за Ареной. Краем глаза поглядывал на трибуны. И считал, что контролирую ситуацию.

Идиот!

Я совсем забыл про запах гари, пепла и смерти и про ту тварь, которая его распространяет.

Это случилось, когда мне оставалось буквально протянуть руку, чтобы схватить Маришку за плечо.

Пространство над Ареной как будто треснуло и в воздух буквально ниоткуда попали тысячи тонн вязкой тьмы. Тьмы тяжёлой, словно планета и обжигающей, словно Солнце. Тьмы удушливой, воняющей гарью, пеплом и смертью.

Не понимая, что происходит, на рефлексах я сжал вокруг себя энергию костяного двора, формируя купол и защищаясь им внешней атаки, которая тут же и последовала.

Крак!

Показалось, что сверху вдарили чем-то очешуенно тяжёлым, удар распределился по всей поверхности защитного купола и мои ноги по щиколотку вошли в землю.

Крак!

Второй раз я не устоял и рухнул на одно колено. В глазах помутилось и мне показалось, что тьма за границами купола мерцает багрянцем.

Крак!

Третий удар был слабее второго, а моя поза более устойчивой, поэтому на брюхо я не рухнул. Но в голове шумело, перед глазами всё плыло, дышать было совершенно невозможно.

— Тук — тук — тук, — над ареной разнёсся сухой скрипучий голос, в котором отчётливо слышались нотки безумия и веселья, — здравствуйте, адепты Порядка и те, кто убивает ради знания.

Тьма вокруг меня забурлила и плотные, осязаемые клубы рванули куда-то в сторону, переплетаясь и втягиваясь во что-то огромное, мерцающее багрянцем, постоянно распадающееся на дымные облака и собирающееся обратно, существующее на стыке реальностей. Малой частью в нашем мире, большей частью в мире ином.

— Здравствуй, Пан, Здравствуй, Бур, — тем временем продолжал свой монолог голос, — Рад вас видеть. Скучал. А вы?