Воплощённый. Проклятье рода
Шрифт:
Как и мощь ещё четырёх лучников. Все пятеро диких были пронзены аналогичными стрелами. И судя по их выражениям, застывшим на лицах, по позам, в которых они умерли, они до последнего не видели кто и как их убивает. И не понимали, что их убивают. И только пятый, умерший последним, что-то заметил, Он умер стоя, а не сидя на колене, как остальные. Вскочил и пытался, судя по всему, что-то сказать, либо закричать. Посмертная гримаса на его лице отличалась от спокойных, сосредоточенных лиц остальных стрелков.
Инквизитор прикинул направление,
Странно. Никаких посторонних следов старший дознаватель там не заметил.
Что ж. Придётся посмотреть повнимательнее.
— Господин старший дознаватель! — раздался крик из оцепления, — тут гонец из школы.
— Задержи его, я сейчас подойду, — ответил инквизитор, уже направляясь в ту сторону.
Стоило поспешить. Долго поддерживать жизнь в смертельно раненых телах «холодильники» не были способны. Ещё максимум полчаса и придётся давать команду грузить выживших на транспорт и отправлять в клановую больницу. До конца расследования.
А пока послушаем, что расскажет нам гонец, отправленный с запросом к директору школы. Вопросов становилось всё больше и больше. Инквизитору были нужны хоть какие-нибудь ответы.
Я парил в приятной невесомости. Не ощущал ничего. Не чувствовал ничего. И это было странно приятно. Без всяких привязок, условностей и эмоций, приятно было просто быть.
Вокруг клубилась монохромная дымка, в редких разрывах показывая мне странные картинки-события, которые отзывались в памяти вспышками узнавания.
Седой старик с густыми белыми бровями и огромным носом, похожим на клюв хищной птицы что-то мне выговаривает, пытаясь казаться суровым. Но я знаю, что деда только делает вид, что злится. Мне шесть лет.
Две мелкие пигалицы, чуть выше меня ростом, мои сёстры-близняшки Маришка и Ульяна, со смехом гоняются за мной, пытаясь засалить. Я тоже заливисто смеюсь, уворачиваясь от их ладошек. Мне восемь лет, сёстрам — по девять.
Суровый взгляд паренька, немного ниже меня ростом, заставляет краснеть и стыдиться. Тёмные глаза как будто сверлят насквозь, выжигая внутри презрительное «бездарность». Младший брат Георгий. Мне двенадцать, ему десять.
С высокого балкона я смотрю за тренировкой брата и сестёр. Сияют призванные доспехи Георгия, с гулом рассекает воздух сгусток пламени, запущенный в него Ульяной, расплёскиваясь по плёнке защиты, не причиняя вреда. Следом летит воздушная стрела Маришки, которую Георгий просто разбивает ударом кулака, облачённого в перчатку духа. Мне четырнадцать.
Грустный взгляд деда, с сегодняшнего дня уже не патриарха Порядка. Тёплое объятье. Дед обнимает меня и что-то шепчет, тревожное, предупреждающее. Я не слышу слов, не понимаю сказанного. Я наслаждаюсь
Следующие кадры я уже видел, но сейчас я наблюдал их с другого ракурса. Лёжа на алтаре. Обзор был так себе, да ещё и половину взора застилали слёзы. Я всё понимал и осознавал. Отец решил, что бездарный сын ему не нужен и, либо будет аватар Порядка, либо труп. Результат ритуала мне был известен.
Труп.
Я равнодушно смотрел, как огромный грифон, красивейшее создание Порядка, Воплощённый третьего уровня, которых может призывать только мой отец, насаживает моё уже мёртвое тело на свои бритвенно острые огромные львиные когти, взмывает вверх, выпуская ударную волну, разнося крышу заклинательной башни, самой высокой во всём замке, и уносится за границы Воплощённого порядка.
Создание чувствует зарождающуюся во мне магию, ощущает её враждебность и стремится унести источник враждебной магии подальше. Защитить своего Воплотителя. Свой план.
Через гладь моего спокойствия перекатывается одинокая эмоция, которую я бы назвал злорадством. Логично, чёрт возьми, что моя магия будет враждебна, вы же, твари, меня убили!
Слышу шёпот, привычно неразборчивый, сопровождающий проявления моей магии. Вижу странную равнину, бесцветно-серую даже сквозь монохромную дымку, опутывающую сознание. Равнина укрыта той же дымкой, оставляя видимой небольшой пятачок рядом со мной. Я пытаюсь осмотреться и вижу лишь кости.
Землю не видно, она вся усеяна костями. Из них, на границе дымки поднимаются непонятные, плохо различимые строения. Некоторые — приземистые, мощные, прямоугольные. Некоторые — ажурные, тянущиеся своими шпилями к невидимому в дымке небу.
Рядом со мной высится громада склепа. Название строения приходит само, осознанием, что ничем иным, кроме «склепа», это быть не может. Строение сложено из мощных каменных блоков, украшенных затейливой резьбой. Фрески покрывают каждый квадратный метр видимой мне поверхности стен. Простые геометрические фигуры чередуются со стилизованными черепами и костями. Местами видны более сложные композиции. Массивная дверь, похожая на огромное надгробье, приоткрыта, притягивая взор к тьме, ведущей внутрь склепа.
Не сопротивляюсь. Медленно и плавно, словно я дух, парящий на волнах магии, проникаю в склеп. Тьма рассеивается, и я вижу скелетов, стоящих вдоль стен. Они все повёрнуты ко мне, все следят за мной зелёными огнями, горящими в их глазницах. Один, два, три…пять… восемь.
Они все разные.
Один держит в костяной руке меч, за его спиной закреплён щит. Сквозь дыры в старом ржавом нагруднике видны жёлтые рёбра. И меч и щит выглядят не намного новее нагрудника, но я знаю, что видимость обманчива.