Восемь Путей. Шрамы. Часть первая

Картикейя

– Киракия, ну что за скандал!
– бледная, встревоженная Ири спешно уводила дочку из прихожей во двор. За их спинами творился небольшой переполох, и Ири делала всё возможное, чтобы укрыть своё дитя от глаз рассерженных родственников пострадавшей девочки. Киракия покорно шла впереди матери, несколько потрёпанная, но довольная. Её всё ещё немного трясло. – Я же так тебя просила… -Ири прервалась на полуслове, и обратилась к кому-то позади: – Тысяча извинений! Прошу, не держите на неё зла. Она всё ещё ребёнок!
– тихо, тяжело вздохнула. Вновь повернулась к Киракии, выводя её за дверь на улицу. – Подожди меня здесь. Во имя Предков, умоляю, не делай ничего предосудительного! Мама вернётся

совсем скоро. Мне нужно уладить всё это.
– договаривая это, она скрылась за дверью в прихожую, оставив дочку во дворе.

Киракия глубоко вдохнула. Сделала ещё пару шагов вперед, и села на нижнюю ступень порога. Легким неразборчивым гулом доносились до нее возгласы взрослых из дома. Там творилось разбирательство. Киракие не было дела до того, что в конечном итоге виноватой останется только она. Алури, наверняка, снова выпутается. Построит глазки. Извинится. Хан? Он молчал. Как молчали и другие дети, когда Алури изливала ложь. Кира видела этого мальчика впервые, и не слишком верила в то, что он попытается восстановить справедливость. Никто никогда не пытался.

Неважно.

Она остановила ложь. Она победила. Отец бы точно ею гордился. Увы, это чувство сильно омрачалось тем, что почему-то другие взрослые считали, что высказывать своё недовольство нужно не самой Киракие, а её матери. Хотя та и не была виновата. Не она ударила Алури в глаз.

Все-таки, взрослые были странными.

Она встала со ступени, и стала ходить вперед-взад, погрузившись в раздумья о том, как бы поступил сейчас папа? Уж он-то точно бы нашел самый лучший выход. Она не сразу заметила, что существо, живущее в одной из будок во дворе, покинуло своё обиталище, и вышло наружу. Лишь когда звон цепей, не позволивших двинуться дальше удержал существо на расстоянии шага от будки, Киракия обернулась. Перед ней на четырех лапах стоял огромный зверь. Волк. Необычно крупный волк с густой и длинной черной шерстью. И необыкновенно умными для животного его семейства глазами. К шее и лапам волка тянулись металлические цепи, сковывающие его движения, и не позволяющие уйти дальше позволенного хозяевами, а пасть была насильно стиснута намордником.

Кира поглядела волку в глаза. Почему-то, она вовсе не испугалась его. Волк ответил ей таким же взглядом. Он не рычал, и не скалился. Не пытался напугать или оттолкнуть. Выйдя из отведенной ему будки, он несколько секунд поглядел в глаза маленькой девочки, а затем осел на покрытую инеем землю. Киракия не отрывала от него глаз.

Пусть она и была ребёнком, она могла видеть всю ту мощь, что была скрыта в этом могучем звере. Мощь, и… сознание. Это было странное, неописуемое чувство. Она каким-то образом знала, что этот волк обладает большим сознанием, чем обычный зверь. Что он всё понимает и осознаёт. Понимает – но не может сказать ни слова на доступном акари языке. А потому, просто принимает всё как есть. Принимает будку. Принимает страх. Принимает цепи.

– Так вот кого она уговаривала погладить.
– проговорила Киракия, подступая к зверю на шаг. – Ты ведь понимаешь, что я говорю?
– волк, не издав ни звука, меланхолично повел на неё взглядом. Киракия присела на корточки рядом с его здоровенной мордой, но не стала тянуть руки, чтобы погладить. – Они не знают, что ты понимаешь?
– волк поднял голову, и вновь взглянул девочке прямо в глаза. Молчаливая пауза, стоившая больше десятков слов. – Наверное, они просто думают, что ты – как остальные. Хочешь просто всех убить. И съесть.
– беспечно пояснила она. Волк скривил взгляд в таком правдоподобном выражении скепсиса, что даже взрослый человек смог

бы поверить, будто животное, вопреки здравому смыслу, понимает язык и отвечает девочке. – Да, так обычно бывает с такими как ты. Откуда взрослым знать, что ты – другой? Это как… как традиции.
– Киракия обратила внимание на цепи, уходящие от ошейника и кандалов на лапах зверя вглубь будки. Казалось чудом, что зверь вообще мог с ними шевелиться. – Да, это как традиции.
– она невольно поглядела на собственные запястья.
– Цепи, что сковывают нас.

– Отойди от него!
– вдруг раздался позади неё голос подростка.
– Кира отскочила. Она не испугалась волка, который так и остался спокойно лежать на земле возле будки, но решила, что её окликнул один из отпрысков хозяев дома Шайкай. Быть может, общаться с животными девочкам тоже нельзя. Но обернувшись, она легко признала в окликнувшем ее мальчике Хана. Тот поспешил подойти к ней, и отвести еще на пару шагов от волка. – Ты в порядке? Он тебя не покусал?

– На нём же маска.
– хмуро ответила Кира, недоверчиво глядя на Хана. Тот казался куда более дружелюбным по отношению к ней, чем она к нему.

– И правда, на нём намордник.
– согласился подросток. – Значит ты и есть та самая Хойен Киракия? Дочь знаменитого Хоно?

– Да.
– всё в том же настороженном духе отвечала Киракия.

– Я – Хан.
– представился юноша. – Из дома Ченшай.

– Я знаю. Я слышала.
– она всё ещё хмуро глядела на него с подозрением. – Ты тоже пришел сказать, что я неправа?

– Что?
– растерялся мальчик. – Нет! Я пришел сказать… Послушай, Киракия, прости что не вмешался там… -сокрушенно произнес он, опустив взгляд. – Я… я растерялся. Она оболгала меня так… так нагло! Я не знал, как ответить ей так, чтобы не оскорбить хозяев, и не бросить тень на своего отца с матерями. Поэтому, я пришел к тебе сейчас. Сказать спасибо за твою помощь. Ты… справедливая.
– закончил он. Киракия изменилась в лице.

– Ну… я…

– Я всё рассказал старшему брату и дяде.
– немедля добавил он. – Они сейчас в доме, помогают твоей маме защитить своё имя.
– голос Хана вдруг стал тверже и увереннее. – Пусть у Шайкай сегодня и праздник, но это их дочь виновата в скандале. И не только у неё сильная семья.

– Если ты из Ченшай, то…

– …То мой род – самый сильный во всем клане, верно.
– гордо заявил Хан. – Мы защитим тебя и твою маму от этой несправедливости, Киракия. Даю тебе слово Ченшай.

– Правда?
– с неверием спросила Киракия. Хан уверенно кивнул.
– Спасибо!

– Тебе спасибо.
– слегка покраснев ответил он. – Мне говорили про тебя много плохого, Кира. Но сегодня я увидел какая ты на самом деле.
– добавил он. Киракия не сразу осознала, как понимать его слова. Но Хан весело ей улыбнулся, и протянул руку. – Дружим?

Глава II

8. 4.1478 г. Н.Э.

Утро нового дня для Киракии началось с маминого оклика из-за двери. Киракия ещё не совсем привыкла просыпаться в отдельной комнате. Ей было пять, с небольшим, годков, – многие дети из других семей, в её возрасте, уже давно ночевали отдельно от своих матерей, но Кира была исключительно сильно привязана к Ири, и оттого расставание с мамой, пусть совсем небольшое и условное, далось ей не легко.

Её новым обиталищем в родном доме стала старая комната отца, принадлежавшая ему ещё в его детстве. Комнатка была небольшая, но и не тесная, с окошком выходящим на задний двор, кроваткой, и шкафчиком для вещей.