Восходящая тень (др. изд.)
Шрифт:
— Как вы сказали, лорд Гавин? Илэйн? Ваша сестра сама Дочь-Наследница? Нет, кажется, при мне Амерлин ни разу ее не поминала. А какое еще имя вы назвали?
Гавин аж зубами заскрипел.
— Не стоит понапрасну беспокоить госпожу Элминдреду нашими заботами, Гавин, — сказал Галад, — мы и сами разберемся, где ложь, а где правда.
Но Мин едва расслышала последние слова, потому что взгляд ее неожиданно упал на высокого мужчину с вьющимися черными волосами, ниспадавшими на понуро опущенные плечи. Он бесцельно брел по тропинке под бдительным оком Принятой. Мин случалось
Логайн провозгласил себя Возрожденным Драконом, но был пленен посланницами Башни и укрощен. Каким бы могуществом он ни обладал как Лжедракон, ныне все это было в прошлом. Ему осталась лишь горечь утраты, не сравнимая даже с отчаянием человека, лишившегося способности видеть, слышать и осязать. Он ждал смерти как избавления, которое не замедлит прийти, ибо укрощенные долго не живут. Глаза Логайна скользнули по Мин и принцам, но он как будто никого и ничего не видел. Так откуда же взялось это сияние, предвещавшее ему величие и славу? Об этом следовало известить Амерлин.
— Бедняга, — пробормотал Гавин, — жаль мне его. Было бы милосерднее позволить ему умереть. Зачем они заставляют его жить?
— Он не заслужил ни жалости, ни милосердия, — возразил Галад, — разве ты забыл, кто он и что натворил? Сколько народу погибло, прежде чем его удалось укротить. Он должен жить в назидание другим.
Гавин нехотя кивнул:
— Все верно, но ведь люди последовали за ним. Несколько городов было сожжено за поддержку этого Лжедракона.
— Мне нужно идти, — промолвила Мин, поднимаясь с места.
Галад посмотрел на нее и участливо заметил:
— Простите нас, госпожа Элминдреда, мы не хотели напугать вас своими разговорами. Уверяю вас, Логайн не причинит вам вреда.
— Я… Да, все это так страшно. Я даже почувствовала слабость. Извините, мне, пожалуй, лучше прилечь.
Гавин скептически усмехнулся, но подхватил корзинку, прежде чем Мин успела ее коснуться.
— Позвольте мне проводить вас, госпожа Элминдреда, — проговорил он с фальшивой заботой в голосе, — при такой слабости и головокружении корзинка может быть слишком тяжела. Я не могу допустить, чтобы вы упали в обморок.
Больше всего Мин хотелось врезать ему как следует этой дурацкой корзинкой, но Элминдреда, увы, не могла позволить себе ничего подобного.
— Благодарю вас, лорд Гавин. Вы так добры. Нет, нет, лорд Галад, я не хочу затруднять вас обоих. Лучше присядьте и почитайте свою книжку. Пожалуйста. — И Мин захлопала длинными ресницами.
В конце концов ей удалось убедить Галада остаться, но Гавин все же увязался за ней. Длинная юбка раздражала Мин, ей хотелось задрать ее повыше и пуститься бегом, но Элминдреда ни за что бы так не поступила. Да и Ларас строго-настрого ее предупреждала, что девице бегать не годится.
— Отдай корзинку, ты, кретин безмозглый, — прошипела она, как только они отошли подальше от Галада, и вырвала ее, прежде чем Гавин успел возразить. — Ты что, спятил? Вздумал расспрашивать меня про Илэйн и Эгвейн. При Галаде. Элминдреда отродясь о них не слыхала, знать о них ничего не знает и не желает, чтобы ее имя хоть как-то связывали с ними. Можешь ты это уразуметь?
— Нет, — сказал юноша, — не могу, пока ты мне не объяснишь, в чем дело. Но я прошу прощения.
Однако Мин это не удовлетворило — в его голосе не прозвучало достаточного раскаяния.
— Ты пойми, — продолжал Гавин, — я места себе не нахожу, все думаю: где она, что с ней? А тут еще известие, что в Тире объявился Лжедракон. А что если она окажется в центре такого же пожара, какой устроил Логайн в Гэалдане?
— А что если Дракон в Тире не ложный? — осторожно спросила Мин.
— Ты так говоришь оттого, что все твердят, будто он овладел Твердыней? Но ведь это только слухи. Я не поверю в это, пока не увижу собственными глазами, да и то не знаю. Возможно, меня не убедит и падение Твердыни. О Свет, мне все кажется, что Илэйн и Эгвейн уже не в Тире, и именно неизвестность терзает меня. Если с ней что-то случилось…
Мин не знала, кого из девушек он имел в виду, и подозревала, что этого не знал и сам Гавин. Ей было от души жаль юношу, несмотря на все его ехидные проделки, но она ничем не могла ему помочь.
— Гавин, послушайся меня…
— Я знаю. Ты просишь верить Амерлин, — вздохнул юноша. — Верить! А ты знаешь, что Галад водит компанию с Белоплащниками. Пьет с ними вино по тавернам. В город через мосты пускают всех, кто идет с миром. Пускают даже этих проклятых Детей Света!
— Галад? — недоверчиво переспросила Мин. — Пьет? По тавернам?
— Ну, пьет-то он немного, чашу-другую, в этом я уверен. Больше он не стал бы пить и на собственных именинах. — Гавин нахмурился, будто задумавшись, похвалой или порицанием Галаду прозвучали его слова. — Дело в том, что он все время проводит в разговорах с Белоплащниками. А теперь еще эта книга. Она надписана: «С верой в то, что ты найдешь истинный путь. Эамон Валда». Понимаешь, ее подарил ему сам Эамон Валда, тот самый, что командует теми Белоплащниками, за рекой. А неизвестность терзает Галада не меньше, чем меня. Вот еще наслушается Белоплащников… И если с сестрой или с Эгвейн что-то случится… — Гавин покачал головой. — Мин, ты знаешь, где они? А если бы знала, сказала бы мне? Почему ты молчишь?
— Потому что никак не могу выбрать между двумя поклонниками, которых свела с ума своей красотой, — язвительно промолвила девушка.
Гавин горестно вздохнул, но тут же заставил себя усмехнуться:
— Ладно, в это я, пожалуй, могу и поверить. — Он усмехнулся и легонько погладил ее по щеке:
— Ты ведь прехорошенькая барышня, прехорошенькая и умненькая, Элминдреда.
Мин сжала кулак и попыталась было засветить ему в глаз, но Гавин играючи увернулся, а она наступила на собственный подол и чуть не упала.