Воскресшая жертва
Шрифт:
— Значит, есть кто-то, кого вы подозреваете?
— Есть кое-какие лживые заявления, которые требуют объяснений, — сказал я.
Когда она двигалась, золотые колокольчики позванивали. Ее лицо было похоже на маску.
— Вы не возражаете, если я закурю трубку?
Колокольчики вновь зазвенели. Я чиркнул спичкой.
Она заскрежетала, как наждак. Я подумал об обмане Лоры и возненавидел ее, потому что из-за Шелби Карпентера она строила из себя дурочку. И пыталась представить меня в глупом свете. Я обрадовался,
Бесси сразу сообразила, что что-то стряслось. Она осмотрела комнату, посмотрела на то место, где лежал труп, изучила каждый орнамент и каждый предмет в комнате. Я осмотрел все вокруг взглядом домохозяйки и заметил, что газета небрежно сложена и лежит на большом столе, что поднос Лоры, ее пустая тарелка и кофейная чашка остались на кофейном столике около кушетки, что книга лежит открытой, что за экраном горит камин, а пепельница полна окурков со следами губной помады.
— Садитесь, — велел я. — Случилось нечто.
— Что?
— Садитесь.
— Я могу слушать стоя.
— Здесь есть кое-кто, — сказал я и направился к двери спальни.
Вышла Лора.
Мне приходилось слышать, как кричат женщины, когда их бьют мужья, как матери рыдают над своими мертвыми и покалеченными детьми, но никогда я не слышал таких жутких, пронзительных криков, которые издала Бесси при виде Лоры. Она уронила сумочку, перекрестилась, потом очень медленно попятилась к стулу и села.
— Мистер Макферсон, вы видите то же, что и я?
— Да, Бесси. Она жива.
Бесси призвала Бога, Иисуса, Марию и свою заступницу Святую Елизавету, чтобы они стали свидетелями чуда.
— Бесси, успокойтесь. Со мной все в порядке, я просто была за городом. Убит кое-кто другой.
Легче было бы поверить в чудо. Бесси настойчиво рассказывала, как обнаружила мертвое тело, как опознала в нем Лору Хант, что на мертвой был надет лучший халат Лоры и ее серебряные туфельки без задников. И что она так же была в этом уверена, как двоюродный брат золовки ее дяди, который обнаружил свою любимую мертвой в саду, — это было в округе Гэлуэй.
Никакие наши аргументы не могли убедить ее, пока сама Лора не сказала:
— Ну, Бесси, что у нас там на ужин?
— Святая Мария, я не думала, мисс Лора, что когда-нибудь услышу от вас эти слова.
— Я у тебя просто спрашиваю, Бесси, как там насчет бифштекса с картошкой фри и яблочного пирога?
Бесси расцвела улыбкой:
— Разве привидение попросило бы картошку фри и яблочный пирог? Мисс Лора, кого же все-таки убили?
— Мисс Редферн, ты ее помнишь… девушку, которую…
— Она это заслужила, — сказала Бесси и ушла на кухню, чтобы переодеться.
Я велел ей сделать покупки в тех магазинах, где ее не знали в лицо как служанку, работавшую в доме, где жила жертва убийства, и не разрешил ей говорить что-либо
— Бесси, по-видимому, недолюбливала Дайяне. Почему? — спросил я Лору, когда мы остались одни.
— Бесси очень самоуверенная, — сказала она. — На это нет особых причин.
— Разве?
— Их нет, — сказала Лора твердо.
Зазвенел дверной звонок.
— Останьтесь здесь, — прошептал я. — Устроим еще один сюрприз.
Она ждала, напряженно сидя на краешке кушетки. Я открыл дверь. Я ожидал увидеть Шелби, но вошел Уолдо Лайдекер.
ГЛАВА VII
Эгоцентричные люди видят только то, что хотят видеть. Возможно, астигматизм оправдывал его в том, что он сначала не заметил Лору, но думаю, что причиной тому была алчность. Он так напряженно смотрел на старинную вазу из ртутного стекла, что все остальное для него не существовало.
— На вашей службе мне сказали, что вы здесь, Макферсон. Я переговорил со своим адвокатом, он посоветовал мне забрать вазу, и пусть эта стерва подает в суд.
По пути к каминной полке ему нужно было пройти мимо кушетки. Лора повернула голову, ее золотые серьги-колокольчики зазвенели. Уолдо замер, как будто услышал некое призрачное предупреждение. Потом он протянул руки к сияющему шару, как человек, который боится собственной фантазии, но хочет показать всем, что он выше страха. Лора повернулась ко мне, желая увидеть, как я прореагирую. Ее золотые колокольчики издали такой резкий звук, что Уолдо развернулся на каблуках и обернулся прямо к ней.
Лицо его стало белее савана. Он не споткнулся и не упал, а застыл, будто окаменел, с протянутыми к вазе руками. Он походил на карикатуру, которая вызывает одновременно жалость и смех. Бородка в стиле Ван Дейка, трость на руке, хорошо сидящий костюм, цветок в петличке — все это было похоже на украшение мертвеца.
Мы молчали. Только тикали часы.
— Уолдо, — мягко произнесла Лора.
Похоже, он ничего не слышал.
Она взяла его за окаменелые руки и повела к кушетке. Он передвигался, как заводная кукла. Она заставила его сесть, осторожно опустила его руки, а мне передала его шляпу и трость.
— Уолдо, — прошептала она так, как мать обращается к своему обиженному ребенку. — Уолдо, дорогой.
Он механически, как на пружинах, повернул голову. Его застывшие, ничего не понимающие глаза впились в ее лицо.
— Все в порядке, мистер Лайдекер. Она жива и здорова. Произошла ошибка.
Мой голос подействовал на него, но не так, как мне того хотелось. Он откинулся на диване, потом резко дернулся вперед, следуя скорее механической, а не осознанной реакции. Затем он сильно задрожал, как будто какая-то внутренняя сила заставляла его биться в судорогах. Капли пота выступили на лбу и над верхней губой.