Воссоединенные

Каунди Элли

Наши командующие говорят нам, что мы нужны Лоцману, и что он не может делать Восстание без нас. Именно с нашей помощью Лоцман сокрушит Общество — и это произойдет скоро.

Но пока ученики могут только болтать о Лоцмане, при каждом удобном случае. Некоторые думают, что Шеф-пилот, который наблюдает за нашим обучением, и есть тот самыйЛоцман — лидер Восстания.

Большинство учеников хотят угодить Шеф-пилоту так сильно, что можно почувствовать исходящие от них волны. Меня это не заботит. Я нахожусь в Восстании не из-за Лоцмана. Я здесь из-за Кассии.

Когда

я впервые прибыл в лагерь, то беспокоился, что Восстание, возможно, использует нас как приманку, как это делало Общество, но мятежники вложили слишком много средств в наше обучение. Я не верю, что они обучили нас умирать, но к какой жизни нас ведут – я не знаю. Если Восстание победит, что случится дальше? Об этом говорят не часто. Поговаривают, что каждый получит больше свободы, и что больше не будет Отклоненных или Аномалий. Вот и все.

Общество право насчет Аномалий. Мы опасны. Я из тех людей, которых порядочные граждане представляют преследующими их в ночи — черная тень с бездонными глазами. Но, конечно, Общество думает, что я уже умер в Отдаленных провинциях, одним Отклоненным меньше.

Мертвец летает

— Сделай пару крутых виражей, — приказывает мне командир через динамик на панели. — Мне нужен левый поворот в южном направлении и правый поворот в северном направлении — сто восемь градусов для каждого.

— Да, сэр, — отвечаю я.

Они проверяют мою координацию и мастерство вождения. Четкий поворот с креном в шестьдесят градусов оказывает двойную силу тяжести на воздушный корабль и на меня. Я не могу вносить внезапные исправления или изменения: корабль может остановиться или просто развалиться.

При выполнении фигур пилотажа я чувствую, что мою голову, мои руки, все мое тело вдавливает в сиденье подо мной, и я должен напрягаться, чтобы удержаться в вертикальном положении.

Когда я заканчиваю полет, сердце бешено колотится, и тело чувствует неестественную легкость, освободившись от сильного давления.

— Превосходно, — хвалит командир.

Поговаривают, что Шеф-пилот наблюдает за нами. Некоторые ученики даже думают, что он управляет ими, — маскируясь под тренера. Я не верю этому, но может, он в самом деле наблюдает.

И я воображаю, что она тоже наблюдает.

Воздушный корабль взмывает в небо. Когда я взлетал в первый раз, шел дождь, но теперь я вижу землю, как на ладони.

Сейчас она далеко. Но я всегда надеюсь, что каким-то чудом расстояние сократится, и она взглянет в небо и увидит черную точку в вышине, и будет знать, что это я лечу. Чудеса иногда случаются.

Скоро я закончу тренировочные полеты, и меня направят на настоящее задание. На той неделе, когда мне выдали направление на командировку, я не мог поверить в такую удачу. Центр. Наконец-то. Сегодня вечером, она действительно сможет увидеть, как я летаю, если посмотрит в небо в нужное время.

Я делаю еще один вираж и набираю высоту. На тренировках мы всегда летаем поодиночке. Обычно Восстание группирует нас в команды по три человека: пилот, помощник пилота и бегун, который имеет сообщение со штабом и передает поручения — например, налеты на Общество, которые Восстание старается сделать как можно менее заметными.

Больше всего мне нравится, когда пилотам и помощникам разрешают помогать бегунам, и тогда мы крадемся по улицам городов, выполняя поручение Восстания.

Этой ночью мне приказано оставаться на корабле, но я найду выход. Сейчас я настолько близок к Кассии, что не собираюсь сидеть на борту все то время, что мы пребываем в Центре. Я найду повод улизнуть и побегу к озеру. Возможно, я не вернусь обратно, несмотря на то, что уже приспособился к жизни в Восстании лучше, чем где-либо еще.

Я получил безупречное воспитание, чтобы работать среди мятежников. Я потратил годы, совершенствуя искусство быть незаметным в Обществе. И у меня был отец, который не признавал порядки Общества. Здесь, на высоте, где он никогда не был, я понимаю его лучше, чем, когда я был привязан к земле. Временами, мне на ум приходит строчка из стихотворения Томаса:

Отец, с высот проклятий и скорбей, Благослови всей яростью твоей.

Если бы я мог сделать то, чего действительножелаю, я бы собрал всех, кто мне дорог, и увез их прочь. Первым делом, я бы совершил налет на Центр, за Кассией, а потом забрал бы остальных, где бы они ни находились. Я бы отыскал дядю Патрика и тетю Аиду. Нашел бы родителей Кассии и ее брата, Брэма, и Ксандера и Эм и всех остальных из того городка, где мы выросли. Я бы нашел Элая. И улетел.

Но на этом корабле невозможно увезти столько людей. Он слишком мал.

Но если бы я мог, я бы увез их в безопасное место. Я пока еще не знаю куда точно, но обязательно узнаю, когда увижу его. Возможно, это будет какой-то остров в море, где, как когда-то верила Инди, находилось Восстание.

Я не уверен, что Большой каньон по-прежнему безопасен, — но я думаю, что на старых землях Врага должно быть тайное убежище для нас. Если сейчас зайти в музей, то можно увидеть, что Общество изменило границы Отдаленных провинций — сделало их меньше на карте. Если Восстанию не удастся свергнуть Общество, то следующему поколению вовсе не придется лицезреть Отдаленные провинции на картах. Это заставляет меня задумываться о том, чего я не знаю, и о том, как еще Общество исказит карты в последующие годы. За территориями Врага должен находиться целый мир. Сколько земли было стерто и отнято у нас?

С тех пор как Кассия стала смыслом моей жизни, меня не волнует, насколько маленьким стал этот мир. Я присоединился к Восстанию, чтобы мы могли быть вместе. Но они отправили ее обратно в Центр, и я продолжаю летать, потому что это лучший способ добраться до нее, по крайней мере, пока Общество не собьет мой корабль.

Риск есть всегда, но я осторожен. Я не пользуюсь каждым удобным случаем, как другие, которые хотят произвести впечатление на Шеф-пилота. Если я умру, то уже не смогу помочь Кассии. И мне нужно найти Патрика и Аиду. Я не хочу, чтобы они думали, что потеряли и второго сына. Одного вполне достаточно.