Возвращение - смерть

Юрская Елена

– А если на Главпочтамт, до востребования, - пискнула Таня.

– Попробуй , - мама Ира пожала плечами и согласилась выпить "вашего кислого чая", потому что до отхода поезда где-то надо было сидеть. Таня ей не понравилась, она была не пара её красивому, немножко беглому сыну.

У московской бабушки на коммунизм был свой взгляд. Ей не нравилось большая квартира, из которой так долго забирали всех, что теперь она уже не знала соседей в лицо. "Нема, делай что хочешь. Считай, что я махнула на тебя рукой. Кто-то должен быть в этой

семье смелым".

Через полгода его арестовали. Предложили сотрудничество, психушку или тюрьму. На выбор. Он отказался. Его выпустили и снова арестовали. Наум Чаплинский попал в газеты - в западные. Когда папе Лене объявили о необходимости выхода из партии, он всего лишь раз схватился за сердце и умер прямо на столе парторга завода. Хоронили без Немы, но коммунистом. С орденами на красных подушечках и прочувственными речами коллег. Считалось, что папа Леня умер бездетным.

Науму предложили уехать. На историческую Родину. К сионистам. И продолжить свою подрывную работу там.

Он согласился и перед отлетом, в сопровождении двух серых подтянутых молодых людей зашел на Главпочтамт. Зашел и получил письмо. От Анны...

...
– Во сколько у вас заканчивают работать?
– спросил Чаплинский, поглядывая на часы.

– Кто как, - раздраженно бросил Максим. Он не терпел этих эмигрантских штучек - ах, как у вас здесь плохо, ах, вы все ещё достаете колбасу, ах, сколько лет длится очередь на ваши машины.

– Что значит, кто как?

– Кто посмелее, кто на рынке, тот сам себе хозяин. В целом - с восьми до пяти. Плюс дорога. Вот и считайте.

Наум нервно дернул ручку, вышел из машины и неприлично быстро направился к подъезду. "Ну и что мне теперь делать? Бежать за ним, а потом искать колеса. Или охранять машину, а потом искать Наума", - подумал Максим и решил пока сидеть камнем.

"Не маленький - разберется. Правильно эта девица сказала, парень явно приехал за головой, и без неё пальцем для города не шевельнет. Интересно, кто это будет - какая-нибудь старушка - веселушка." Максим покрутил ручку приемника, настроился на "Русское радио" и расслабленно откинулся на сидении. Ждать и догонять - собачья работа.

Через час стемнело, через полтора - ожидаемые фонари так и не зажглись. Максим задергался и, плюнув на колеса, выскочил из машины. Теперь он неприлично быстро бежал все в тот же подъезд, моля Бога не обнаружить там что-нибудь вроде трупа известного правозащитника Наума Чаплинского...

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Анна Семеновна яростно потерла лоб и резко одернула руку. "Морщины, кожа - вот идиотка. Теперь останется след. Надо срочно делать маску." Очередной впустую трудовой день, проведенный в потугах по ликвидации неграмотности в ВУЗах совершенно выбил её из колеи. И все же не только день...

Нужно снова брать ситуацию под контроль. Иначе эта сумасшедшая натворит таких дел, что не повернешься. Анна Семеновна усмехнулась

дурацкая детская привычка совать нос в чужие дела обернулась для неё вошедшей в плоть и кровь инфантильной Танечкой. Танечкой, которая решила показать зубки, буквально не дожидаясь никакой старости лет.

М все же - мы в ответе за тех, кого приручили. Особенно, если список этих жертв состоит всего-навсего из мужа, случайно попавшегося на склоне лет, и старинной подруги, которой когда-то, в юношеском запале было сказано: "Твой ребенок - мой ребенок".

Тонко порезанные кольцами огурцы приятно разлеглись на лице и попахивали обещаниями вечной молодости. Анна Семеновна придирчиво оглядела комнату - ни пылинки, пролистала блокнот, деловито вычеркнула все сделанное и позволила себе краем уха присоединиться к шоковой - мыльной терапии, что радостно зазывала дурачков с телевизионных экранов. До прихода любимого мужа оставалось сорок минут очерченного, обязательного одиночества. Хорошо.

Только надо было отключить телефон. Потому что провисание на трубке гораздо полезнее соединять с процессом приготовления ужина. Полезнее и экономичнее.

– Да, - мрачно включилась в разговор Анна Семеновна.

– Аня, он уже у тебя?
– взвизгнула Танечка, Татьяна Ивановна.

– Кто?
– жестко уточнила Анна, раздражаясь уже не на шутку. Поиски тридцатилетнего талантливого безработного Игоря стали нормой, но не каждый же день.

– Ты знаешь, кто! Мне сказали! У меня связи, между прочим. Он поехал по городу. Значит, опять к тебе! Дай ему немедленно трубку.

Опять сошла с ума. Да, Игорь бывал у Анны Семеновны. Часто. Густо. С полным правом некоронованного бескровного племянника. Время от времени, пребывая в благодушном настроении, Анна даже устраивала его на работу или просто давала деньги. Но это не повод тратить её одиночество на пустопорожнюю болтовню.

– Таня, я отдыхаю. Перезвони мне попозже.

– Значит, нет? Тогда - жди. Мы приедем. Я не допущу, чтобы ты снова все испортила.

– Кто о чем, а вшивый - о бане, - выдохнула Анна, устало снимая с лица теплые огуречные кольца.
– У меня нет никого, загулял твой Игорек.

– Я о Науме! Не притворяйся дурой. Тебе не идет. И учти - я настроена решительно.

– Ставить чайник на плиту или водку в холодильник?
– учтиво осведомилась Анна, - только ты тоже знай - я сама, и никакую встречу мы ещё не обговаривали.

– Ну раз "еще" считай мы у тебя. Не позволю, - Таня угрожающе всхлипнула и закончила разговор.

Анна Семеновна разозлилась и обрадовалась. Лучше раз и навсегда покончить с этим делом. И забыть-забыть к чертовой бабушке.

Право слово, когда-то это было и интересно и больно. На собственном любопытстве она, наверное, и заработала учащенное сердцебиение, постоянную жажду и легкое почесывание, получившие приличный диагноз - диабет. Но все прошло. Кроме диабета. Все прошло и перестало быть главным. Пора поставить точку.