Возвращено на доработку
Шрифт:
Но он не позвонил. Прислал смс. Сука! На Светкин номер. Он же нас когда-то и знакомил. Знал он её номер, чего уж!
«Макс, прости. Я уехал – не могу больше! Я всё продал. Отдам примерно половину – завтра в банк привезут»
Валера, конечно, сделал невозможное. Меньше чем за неделю он обналичил свои квартиры, дом, тачки и договорился про особняк. Не знаю уж, с каким дисконтом отдавал. Покупателя так никто и не увидел. От него приехали на двух тёмных авто с номерами ФСО. Они же, видимо, привезли остальные бабки. «Ну, ща эти архангелы отмажут
– Да, друг твой – говно, но шустрый. – Гена умел и смеяться угрожающе. – Сами бы так быстро не обернулись! И ноги сделал качественно – мои след не взяли. Партнера вот оставил – как полагается!
«Что это? Неужели сочувствие? – Да нет, померещилось.»
– Короче, с тебя ещё полташка! – резюмировал Гена.
Выходит, не отмазали архангелы.
Картинка будто отъехала. Я опять смотрел на заплаканное лицо Аллы и слушал историю её неожиданного избранника. «Да, почти совпало. Только полташка другого цвета. А так можно было бы у Арама подзанять». Я бы усмехнулся даже, если бы не пристальный взгляд Седого.
***
Дома меня ждал ещё один сюрприз. Точнее, целых два. Костя с Виталиком. Оцените чувство юмора – назвать бугая за сто двадцать кило Виталиком. Похоже, это его собственный креатив. Костя выглядел поинтеллигентнее и полегче. Хотя не уверен – просто он носил очки, а это уже верные минус десять кэгэ.
– Здорово, банкир! – Костя скалился вполне мило и вроде даже наивно. – Деньги нашёл?
Я смотрел ему за спину. В глубине комнаты стояла моя Света с каменным лицом. Лёшка норовил рвануть ко мне, как он обычно делал, но мама держала его крепко. Руки её, будто скованные мышечным спазмом, буквально вцепились побелевшими пальцами в беспомощно трепыхающееся детское тельце. Отчаявшись выбраться, Лёшка обмяк и заплакал. Света посмотрела на него, будто очнувшись. Маска на её лице быстро сморщилась по-старушечьи, исказилась некрасивой гримасой, в глазах разом наполнилось и заблестело. Она присела, обняла сынишку. Так они и сидели клубочком, слегка раскачиваясь. Я подошёл, взял Лёшку на руки – он чем-то мокрым уткнулся мне в шею. Другой рукой обнял поднявшуюся Светку. Говорить было сложно. Костя вышел к напарнику на кухню, но мы всё равно молчали.
Глава 8. Как вернуть то, что не брал
Время: минус двадцать лет.
Ночь я помню плохо. Звонил кому-то – да всем подряд, похоже. Будил, просил, занимал, договаривался. Собрать такую сумму за ночь не реально, но мне был нужен стартовый капитал.
Октябрь неожиданно принёс тепло и подсушил мокротень. Солнце выглянуло вполглаза. Понятно, не поджарило, но багряно-желтое разноцветье в парках подсветило. За МКАД я был невыездной – следили – наслаждался красотами центральной части города. Хотя как наслаждался – правильнее было сказать: уныло взирал. Но я запрещал себе унывать.
В восемь в Макдональдсе на Мясницкой я уже поджидал двух приятелей ещё по первому своему банку. Из таких же аналитиков те довольно давно и быстро переоделись в биржевых трейдеров. Работали в каком-то небольшом частном диллинге, но больше ярда зелени в управлении имелось – не последняя конторка по тем временам. Свои позиции, понятно, тоже держали – чувствовали себя по приметам очень неплохо. Приехали на ярко жёлтой Ламборгини. В Макдачной все к стеклам так и прилипли. А я заметил рядом с авто человека Седого.
–
– Здорово, старичок! Такая тема – у нас же своя школа трейдинга. Мы ж, вроде, как гуру. Нужны, понимаешь, перформансы. А здесь все-таки целевая аудитория.
Минут за сорок неспешного разговора они успели отговорить меня от самых грандиозных и опрометчивых идей.
– Короче, не нужен тебе собственный диллинг – гемор людей толковых собрать, да и обеспечения дохера загонять под лицензию. Сиди себе под брокером – вот рядом, кстати, очень приличный – можем познакомить. Отшибай постепенно. Торговать мы к тебе не впишемся – уж не обессудь! Случаи бывают разные, а жизнь одна! По-свойски научим, подскажем – да. Но торговать – сам! Здесь только твоя ответственность! И если кто пообещает – найдутся, скажем, лихие чингачгуки на чужих бабках порезвиться – не верь и гони!
Простились, и я вышел с ними поглазеть и послушать фирменный басовитый выхлоп суперкара.
– Что за клоуны? –
Это был тот самый тип, я его видел рядом с Геной раз или два.
Нас никто не знакомил, и я, по большому счету, вполне мог его не знать. Так ведь и не знал! Поэтому я с большим удовольствием отвернулся и зашагал прочь.
***
Вечером я сидел уже перед Седым в одном из его ресторанов.
Я никогда не хотел быть ресторатором. Гена, полагаю, даже не мечтал. Рестораторы, скорее всего, тоже не мечтали его у себя лицезреть, но исправно приглашали.
Нет он не был ресторатором. Это рестораторы были ему чем-то обязаны. Судя по приёму, обязаны были очень многим.
Он выслушал меня молча.
– Значит, ты собираешься выиграть у казино да ещё просишь на это деньги!
Я понял, что подробнее объяснять бесполезно. Весь мой краткий экскурс в тех анализ, быков, медведей и рост объемов торгов в стране – всё это мимо! Должен был попытаться. Я попытался.
– Значит так! – Гена подвёл итог. – Во всю эту кухню я лезть не хочу – брокеры – херокеры. Сам на себя счета открывай – куролесь, как хочешь! С деньгами совсем попутал? Это ты мне должен! Не забыл, часом? Приносить будешь наличкой! Хотя бы вот прямо сюда. Место хорошее – хоть покушаешь. – Седой зло усмехнулся. – Всё, разговор окончен!
– Сладкую парочку из квартиры моей можно убрать?
– А что? – Он изобразил удивление. – Не нравятся?
Задумался.
– Ладно, сейчас позвоню им.
Глава 9. Когда не во время значит совсем
Время: минус двадцать лет.
Здесь герою прилетает ещё, а он и сам хорош
Я открыл дверь квартиры и, чуть не сбив с ног, с воем и слезами на меня бросилась Света!
– Где ты был? – Она пыталась сказать что-то ещё, но не могла, только ревела и всё время повторяла: «Где ты был?»
– Да что случилось-то? Где Лёшка?
– Спит. – Она истерично всхлипывала, словно задыхалась.
– А эти двое?
– Ушли. – Она вдруг успокоилась и перестала рыдать.
– Максим, я дала здоровому! – Она буравила меня заплаканными глазищами и поджимала губы, а они всё норовили высвободиться распуститься и опять заплакать и всё здесь зареветь.
Я успел подумать, что хватит уже с меня женских слёз, надо научиться и другие чувства приносить и вызывать, хотя бы у самых близких.