Вращения и стук сердца
Шрифт:
– Это единственный способ показать ей, каково это, – ответил Давиде. – Если я уйду и она меня не найдет, быть может, она почувствует то же, что я, когда я там на катке ожидаю ее как дурак.
Макс улыбнулся, хлопнув его по спине:
– С тех пор, как у нее сломался велосипед и ее привозят на машине, она приобрела эту привычку. Раньше она была пунктуальной. Может, это не ее вина…
– Меня это не волнует, – перебил его Давиде. – Она могла хотя бы предупреждать меня. А у нее всегда одна и та же песня: «Я же всего на пять минут задержалась». Ничего себя на пять!
– Не принимай это так близко к сердцу, – уговаривал его Макс. – Девочки часто так себя ведут! Кстати, в прошлый раз, когда она выходила из этого огромного черного автомобиля с затемненными стеклами, мне показалась, что за рулем был Мануэль Цукко…
Давиде нахмурился:
– Значит, и ты тоже….
– А что? – спросил Макс. – Ты тоже его видел?
– Однажды перед рождественским зачетом мне тоже показалось, что я его видел… но это невозможно. Наверно, это просто внешнее сходство. К тому же меня не интересует, кто подвозит ее на занятия, пусть даже сам президент: если она хочет кататься в паре со мной, она должна быть пунктуальной.
Макс улыбнулся:
– Мне нравится, когда ты так суров.
Давиде тоже улыбнулся. Было здорово, что у него появился друг – со всеми этими девчонками немного мужской солидарности просто необходимо.
– Если увидишь ее, скажи, что я ушел, потому что устал ее ждать.
Через пять минут…
Клео влетела в Паластеллу с коньками в руках и посмотрела на каток. Ой, все уже там! Ей придется снова выслушивать жалобы Давиде. Но она же не виновата, что между окончанием тренировки ее отца и началом занятий в Паластелле было всего полчаса. А если по дороге они попадали в пробку, опоздание на пять минут было гарантировано. И это в лучшем случае.
Ей не терпелось снова ездить на велосипеде, но он сломался в рождественские каникулы, и теперь она дожидалась одной детали из Германии.
Она уже добралась до раздевалки, когда вдруг поняла, что Давиде нет на катке.
– Он ушел? – спросила она, посмотрев на Макса.
– Если ты поспешишь, найдешь его в раздевалке, – ответил Макс с катка. – Он очень зол. Может, если ты приползешь к нему на коленях, он простит тебя, – добавил он и подмигнул ей.
Клео закатила глаза и пошла в сторону мужской раздевалки.
У двери Клео остановилась и тихонько постучала, затем вошла, не дождавшись ответа.
Давиде уже надел куртку и шарф и убирал коньки в рюкзак.
– Ты уходишь? – спросила она, стоя в дверях.
Мальчик, согнувшись над лавкой, метнул на нее строгий взгляд, а затем продолжил копаться в рюкзаке с серьезным видом:
– Да, я ухожу. Быть может, в следующий раз ты приедешь вовремя.
Клео почувствовала, что закипает от ярости:
– Я с ног сбиваюсь, чтоб успеть приехать вовремя!
– Тогда у меня для тебя новость. Тебе не удается приехать вовремя, так что старайся лучше!
Стараться лучше?Даже ее отец так с ней не говорил.
– На самом деле ты просто не хочешь со мной кататься!
Давиде выпрямился
– Ты ошибаешься, – прошипел он. – Очень хочу. Поэтому меня бесит то, что ты заставляешь меня ждать на катке. Ты не уважаешь меня! И с каждой минутой ожидания я начинаю злиться еще больше!
Клео не ожидала такого ответа. Вдруг все напряжение за минуту спало. Она знала, что у нее заблестели глаза, но постаралась не обращать внимания.
– Ты тоже ошибаешься, потому что ты последний, к кому я хотела бы проявить неуважение! – сказала она, и ее губы задрожали. – Я иду переодеваться… и надеюсь увидеть тебя на катке.
Девочка развернулась и вышла. Оказавшись в коридоре, она тут же остановилась. Она чувствовала волнение и какую-то напряженность, повисшую между ними.
Она снова открыла дверь в мужскую раздевалку. Давиде успел снять шарф и снова открыл шкафчик.
Клео уставилась на фотографию, прикрепленную скотчем внутри его шкафчика.
– Я… – Она не знала, что сказать. – Мне очень жаль, что заставляю тебя ждать, – пролепетала она. – Я постараюсь быть пунктуальнее.
Давиде кивнул и отвел глаза.
А она еще раз бросила взгляд на фото, которое сразу же узнала – она видела его почти на всех интернет-сайтах, когда сама искала информацию о них. На фото были Екатерина Гордеева и Сергей Гриньков в красивейшем лассо – он держал ее над головой одной рукой. Это была Олимпиада 1994 года, и они выступали под «Лунную со нату».
Через некоторое время…
– Я собрала вас здесь, потому что хотела кое о чем поговорить, – начала Бетти, посмотрев на ребят. Они все находились в женской раздевалке, только что закончилось одно из последних занятий перед соревнованиями, и нервы у всех были на пределе. – Когда вы выйдете на каток, каждого из вас по очереди назовут по имени в соответствии с программой, которую вы получите за день до этого. У вас будет пять минут на разминку, в течение которых вы сможете повторить свои программы.
Ребята заговорили все сразу.
– А это будет утром или вечером?
– А музыку включат и на разминке?
– А я не хочу ничего повторять! Если я вдруг упаду, то испугаюсь… и потом, когда буду выступать, тоже ошибусь!
– Подождите, подождите! – перебила их Бетти. – Давайте по одному! – Она вздохнула. – Я пока не знаю, когда назначат соревнования – утром или вечером. Во время разминки не будет музыки, и нет, дорогая Садия, вы не обязаны повторять программу на разминке, но я тебе советую это сделать, – добавила она, многозначительно посмотрев на девочку. – По окончании вашей программы вы должны поприветствовать трех судей поклоном, а затем покинуть каток и пойти в сектор kissandcryдожидаться ваших оценок. Хотя это всего лишь дружеские соревнования среди команд ледовых дворцов, а не настоящий чемпионат, мы все равно решили выделить сектор kissandcry– это будет небольшой диван в холле. Так вы сможете почувствовать это ожидание оценок судей, как на самом настоящем чемпионате.