Время гарпий
Шрифт:
Геля до вечера ждала Сашу в отделении, потом пошла спать домой. А утром ей позвонила Юля и сказала, что ночью, видно, Сашку сломали, он сделал на камеру журналистам заявление, по всем каналам сейчас крутят и в Интернете выложили.
Геля полезла в свой ноутбук и с ужасом прочла, будто Саша на допросе сказал, что полностью раскаивается, что не хотел причинять такого вреда Мылину, не планировал нападения таким изуверским способом, готов возместить причиненный худруку ущерб и просит простить его.
«Да, это я организовал данное нападение, но не в той мере, в которой оно произошло, — сказал
Тут добавлялось для усиления эффекта, что Мылин, которому Загоруйко плеснул кислотой в лицо, получил сильные ожоги кожи и роговицы глаз, поэтому всем троим «злодеям» грозит не менее семи лет тюрьмы.
…Мылину пришлось делать несколько операций в России, а затем в Германии, куда худрука театра отправили после лечения в московской клинике. Зрение Мылина до сих пор не восстановилось до конца. Особенно сильно пострадал правый глаз, на момент отъезда из Москвы он видел лишь на 40 процентов. По официальной информации пресс-службы столичной полиции, конфликт между Мылиным и Игнатенко произошел на почве разногласий, касающихся профессиональной деятельности худрука балетной труппы.
— Николай Илларионович, сделайте что-нибудь, — плакала в телефон Геля. — Сашу взяли, меня к нему не пустили… Я там простояла до вечера, корреспондентов пускают, а меня нет…
— Геля, что я могу сделать? Ты же знаешь, стоит мне сунуться, они только рады будут все свалить на меня. А после программы, устроенной нашей Эрато, у меня… квартиру вскрывали.
— Подожди, а в Интернете об этом хоть что-то пишут?
— Та женщина с огуречных сайтов, которые вы все время читали, всего лишь один вопрос задала, как это злоумышленников поймали по телефонам, если исполнитель — рецидивист? Что, мол, у нас рецидивисты не знают, что цыгане на рынке торгуют симками в пять раз дороже, чем по паспорту? Тогда ей в ответ стали делать официальные сообщения, что Саша предварительно купил у цыган на базаре много симок, которые изъяли при обыске в его квартире, где живет эта ужасная Маргарита Леонидовна. А у нас денег не было за квартиру заплатить, а не то что на симки у цыган.
— И что она написала? — спросил Николай.
— Ничего не написала, — зарыдала девушка. — Просто написала одну фразу: «Спасибо, теперь мне все ясно!» И еще дала выдержку из письма анонима, который ей написал, что раз они ей вас жить оставили, так она за Сашу заступаться не должна, потому что «за все в жизни надо платить!»
— Геля, ты тихонько иди к моему дому, я пока нашей диве позвоню! — намеренно спокойно сказал девушке премьер. — Надо все же менять эту ситуацию.
Он вздохнул, нашел в телефоне нужный номер и стал ждать ответа.
— Я уже в курсе, — раздалось в трубке глубокое меццо вместо приветствия. — Видела Сашу по телевидению, его явно это заставили сказать без адвоката. Мне кажется, его сильно били, у него синяки под глазами.
— От них можно ожидать чего угодно! — с излишней горячность заявил Николай.
— Теперь ты понял это? Помнишь, наш разговор накануне Нового года? — грустно спросила дива. — Знаешь, сколько я пережила почти аналогичных историй?
— Мне сейчас постоянно пеняют этими «аналогичными историями». Но пока никого не делали насильно уголовником! — ответил Николай. — Все время пеняют, не обращая внимания, что с нами ситуация иная! Мол, уходили и раньше, так же несправедливо, с обидой, но не судились с театром. А вот я подал иск в суд по поводу выговоров, которые мне вынесли за общение с прессой…
— Во-первых,
— Я видел, как это ужасно смотрится, когда разные артисты начинают за кого-то агитировать, — сказал премьер. — Вообще посмотрел в детстве чтение опуса «Малая земля» тогдашнего Генерального секретаря КПСС известными драматическими артистами, мне стало так плохо, что после подобного афронта и мысли подобной не возникало.
— О! Ты еще не знаешь, что перед самым развалом СССР было знаменитое письмо в газету «Правда» артистов балета о нравах в театре, после чего подписантов по команде из ЦК уволили, — грустно рассмеялась дива. — История циклична. Но зря некоторые люди считают, будто на новом витке ее повторение будет в точности таким же — почти незамеченным обществом, с явной и безнаказанной несправедливостью. А все потому и повторяется, что в первый поступили несправедливо.
— А разве сейчас с Игнатенко, возлюбленным этой несчастной девочки, поступили справедливо? — возмутился Николай. — Разве он должен там сидеть? Или со мной в последнее время поступали справедливо? Ни один человек не вынесет потока хамства и вранья, вылитых на меня. У всего есть предел.
— Коля, ты хоть понял, что на тебя и половины не капнуло, из того, что тебе было уготовано? — поинтересовалась примадонна. — Ты ведь можешь судить по тем каплям, что до тебя долетали, что тебя на самом деле ждало. Поверь, если бы не Каллиопа, ты бы даже не решился в суд подать на этих злостных клеветников.
— Как они смеют заявлять в прессе, что я судился с театром? — не мог остановиться премьер. — Я что, булочками в переходе торговал? Театр — это кто? В первую очередь артисты. В данном случае я. Да, театр двести с лишним лет был до меня и много веков будет после, но, как бы кто ни крутил, последние два десятилетия связаны в балете с моим именем!
— Да, а с чьих слов ты это говоришь? — поддела его Полигимния. — Это же посланницы Каллиопы на оперном форуме отстояли тезис «Николай — это и есть олицетворение театра, а не его директор, не имеющий профильного образования, абсолютно некультурный, путающий оперу и балет!» Коля, ты чувствуешь себя уверенно, потому что она следит за каждым твоим шагом. Я видела, что вся эта история с нападением на вашего худрука балета — направлена исключительно на тебя. В Игнатенко они вцепились, потому что не смогли тебя уничтожить, так хоть его…
Раздался звонок в домофон, Николай извинился и подошел у табло возле двери. Нажав на кнопку, он услышал знакомые всхлипывания.
— Геля, поднимайся и не реви! — мягко сказал он девушке. — Извините еще раз, тут ученица моя пришла, Геля Воронова.
— Будь осторожен, Николай! — с тревогой ответила дива. — Ты говоришь со мной, а сейчас к тебе поднимается не просто девочка Геля, а третья муза! Ты слишком погружен в свои судебные разборки за выговоры. Это очень психологически понятно, но этого они и добиваются. Однако сейчас ты начинаешь понимать, насколько опасно, когда собираются три музы вместе? Сейчас же будет нападение гарпий, приготовься! Вспомни, что было, как только ты дал интервью Эрато вместе с Терпсихорой!