Время наточить ножи, Кенджи-сан! 5
Шрифт:
Другие мастера тоже оставляют следы: кто-то давит сильнее, и края рыбы чуть рвутся, кто-то держит нож под прямым углом, и срез получается резким, как удар меча. Таким больше славятся повара северных районов. Я вспомнил одного повара из Осаки, которого видел — он нарезал фугу короткими, рубящими движениями, и ломтики были чуть толще в центре, как будто он нарочно подчёркивал текстуру. А наш отравитель… его нарезка была небрежной, но уверенной, с тяжёлым нажимом, как будто он привык работать быстро, не для красоты, а для дела. Это был след, и я знал, что он приведёт нас к нему,
— По нарезке, — сказал я, мой голос стал твёрже. — По тому, как он режет фугу. У каждого мастера свой стиль. Мы можем найти его по этому следу.
Я замолчал.
— Кенджи-сан, — сказала Акико, и я услышал, как она шагает по улице, судя по шуму машин. — Допустим, мы ищем по нарезке. Но как мы сверяем эти… почерки? Это же не отпечатки пальцев, тут нужен глаз. И где мы найдём все эти образцы?
Я усмехнулся, глядя на пустую кухню передо мной. Она была права — нарезка фугу не заносилась в базу данных, как ДНК. Но я знал этот мир лучше, чем она.
— Ресторанов, где подают фугу в нашем районе, не так много, — ответил я. — Пять, может, шесть, если считать мелкие забегаловки. Мы можем посетить их, заказать фугу и посмотреть. Увидеть своими глазами, как режет их повар. Если стиль совпадёт с тем, что на видео — неровный, тяжёлый, с грубым нажимом, — мы его найдём.
На том конце повисла тишина, и я почти видел, как Акико остановилась посреди тротуара. Когда она заговорила, её голос был смесью шока и недоверия.
— Погоди, Кенджи-сан, — сказала она, и я услышал лёгкую панику. — Ты серьёзно предлагаешь пробовать смертельно опасную рыбу? И не один раз, а целых пять? Ты хоть понимаешь, что это… безумие?
Я не смог сдержать смешок. Её реакция была понятной — для тех, кто не жил в мире фугу, это звучало как игра со смертью. Но я знал, что риска почти нет, если повар мастер. А я собирался убедиться, что мы найдём не мастера, а того, кто оставил след на моём ресторане.
— Акико, — сказал я, мой тон стал чуть мягче, чтобы успокоить её. — Это не так страшно, как кажется. Повара в этих местах — профи, они не подают яд на тарелке. Мы не будем глотать всё подряд, просто закажем блюдо и посмотрим на нарезку. Ломтики, их форма, края — это как подпись. Я узнаю его стиль, если увижу. А блюдо можно и не есть.
Она фыркнула, но я чувствовал, что она начинает сдаваться.
— Ты ненормальный, Кенджи-сан, — пробормотала она. — Но… ладно. Если ты уверен, я в деле. Только не говори, что я не предупреждала, если мы окажемся в больнице.
— Договорились, — ответил я, улыбаясь шире. — Я составлю список ресторанов. Начнём сегодня вечером, если сможешь.
— Смогу, — сказала она, и её голос стал твёрже. — Но ты платишь за фугу.
Я рассмеялся, чувствуя, как напряжение последних часов чуть отпускает. Акико была права — идея звучала безумно. Но я знал, что это наш лучший шанс. Пять ресторанов, пять тарелок фугу, пять возможностей найти того, кто подставил Хироси и ударил по «Спруту». И я был готов съесть хоть десять, если это приведёт меня к правде.
В тесном кабинете старшего детектива Кобаяши воздух был пропитан
Сам Кобаяши сидел в своём кресле, постукивая пальцами по подлокотнику. Напротив него устроился Хидеки Танабэ, владелец сети ресторанов «Серебряный Журавль» и прямой конкурент «Спрута». Его лицо напоминало крысу: острый нос, маленькие, близко посаженные глаза, постоянно бегающие, и тонкие губы, которые кривились в неприятной ухмылке. Редеющие волосы были зачёсаны назад, открывая высокий лоб, блестевший от пота, несмотря на прохладу в комнате.
Танабэ откинулся в кресле, его длинные пальцы постукивали по дорогому портфелю, лежащему на коленях. Он смотрел на Кобаяши с уверенностью человека, который привык покупать всё, что хочет.
— Ты знаешь, Кобаяши-сан, — начал Танабэ, его голос был скользким, как масло, — смерть Сато в «Белом Тигре» — это подарок судьбы. Мураками и его «Спрут» слишком долго сидели на вершине. Пора их скинуть. Окунуть в грязь, подпортить репутацию так, чтобы ни один клиент не захотел переступить их порог.
Кобаяши прищурился, его лицо осталось непроницаемым, но пальцы перестали стучать. Он знал, к чему идёт разговор, но хотел услышать всё.
— И как ты это видишь? — спросил он, его голос был хриплым, с ноткой усталости. — Мураками не дурак. Он уже копает, и моя лучшая детектив, Танака, вцепилась в дело, как собака в кость.
Танабэ фыркнул, его крысиные глаза блеснули.
— Мураками — проблема, но решаемая, — сказал он. — Я хочу, чтобы «Спрут» стал виновным. Не повар, не случайность — вся их империя. Сделай так, чтобы все думали, что Мураками заказал Сато. Репутация рухнет, клиенты разбегутся, а я… — он улыбнулся, показав мелкие зубы, — я займу их место. Токио любит победителей, Кобаяши-сан. И я собираюсь победить.
Кобаяши откинулся в кресле, его взгляд стал тяжелее. Он провёл рукой по подбородку, будто взвешивая слова Танабэ.
— Прямых улик против Мураками нет, — сказал он медленно. — Пока всё указывает на то, что яд подсыпал кто-то посторонний. Повар, Накамура, — слабое звено, но он твердит, что не виноват. И Танака… она нашла записи, где кто-то другой трогал фугу. Это усложняет дело.
Танабэ наклонился вперёд, его улыбка стала шире, но холоднее. Он щёлкнул замками портфеля и вытащил три толстые пачки иен, аккуратно перевязанные резинками. Деньги легли на стол с глухим стуком, и в комнате повисла тишина, тяжёлая, как перед бурей.
— Сделай виновным «Спрут», — сказал Танабэ, его голос стал тише, но твёрже. — Не важно, как. Подбрось улики, надави на повара, припугни свидетелей. Мураками должен утонуть, и я хочу, чтобы это выглядело правдоподобно. Этих денег хватит, чтобы закрыть глаза на… сложности. Если все получится — дам сверху еще столько же.
Кобаяши посмотрел на пачки, его губы медленно растянулись в улыбке — ленивой, но жадной. Он протянул руку, небрежно сгрёб деньги и сунул их в ящик стола, даже не пересчитывая. Его глаза встретились с глазами Танабэ, и в них не было ни тени сомнения.