Всемирная история в 6 томах. Том 1. Древний мир
Шрифт:
Тем не менее, предположительно, в самом конце IV в. н. э. Флавием Геронтием в Сидоне был освящен митреум. В 382 г. император Грациан запретил поддерживать на государственном уровне какие-либо языческие культы, а в 392 г. Феодосий запрещает и частное их отправление. Кодекс Феодосия предписывает в 396 г. разрушение языческих храмов в 399 г., однако позволяет отправлять праздники.
Трудно сказать что-либо определенное относительно существования культа Митры в V в.; во всяком случае, в источниках, как представляется, нет никаких сведений о его бытовании.
Рахманизм. К середине IV в. н. э. существенные трансформации начинает претерпевать традиционная религия Южной Аравии. Этот процесс совпал с объединением всего юго-востока Аравийского п-ова под властью Химйара. Влияние Химйара простиралось также и на Западную и Центральную Аравию вплоть до широты Мекки.
ПАЛЕСТИНА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ I ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДО Н.Э
Аналогичные процессы несколько ранее разворачивались в западном очаге формирования религий нового типа, приходящих на смену языческому политеизму, — в Палестине. Напомним, что в результате сложной социальноидеологической борьбы в Израильско-Иудейском государстве в VIII–VII вв. до н. э. при царе Иосии в 622 г. до н. э., на всей территории этого ареала была в качестве государственной принята новая религия, известная как монотеистический иудаизм и достаточно радикально отличавшаяся от былого «языческого» древнееврейского почитания Яхве как главного бога-покровителя Израиля и Иудеи.
После разгрома и аннексии Иудейского царства вавилонянами и низвержения потомков Давида, после разрушения Иерусалима и Первого храма Яхве (основанного еще Соломоном), после массовой депортации иудеев в Вавилонию (587 г. до н. э.), а также бегства части иудеев в Египет, образовалась древнееврейская диаспора — «рассеянное» расселение групп древних евреев в Египте, Палестине, Месопопотамии, Сузиане и других регионах, подпавших под власть египетских и вавилонских, а позднее персидских государей. В 539 г. до н. э. персидский царь Кир специальным эдиктом разрешил всем жителям, ранее депортированным царями захваченной им Вавилонии, возвратиться на родину, и некоторая часть евреев Вавилонии вернулась в Иудею, отстроила Иерусалим, основала там Второй храм Яхве и образовала иерусалимскую гражданско-храмовую общину. Помимо групп иудеев крупной древнееврейской общностью являлись самаряне — обитатели основной территории былого Израильского царства; в Иудее их, впрочем, через некоторое время перестали считать евреями из-за значительного смешения с чужеродным населением, в свою очередь, перемещенным на эти земли ассирийцами.
После падения Первого храма единой организации и власти у древних евреев в VI–V вв. до н. э. не осталось, и в их среде сосуществовали и боролись друг с другом следующие религиозные течения: догматический монотеизм нового, «пророческого» типа, развитый пророками VI в. до н. э. (особенно Иезекиилем, именно его разделяли в восстановленной Иерусалимской общине), старое древнееврейское яхвистское язычество и различные смешанные идеологические доктрины. О сложности и пестроте этой ситуации свидетельствует сложившееся в V–III вв. до н. э. и попавшее в итоге в Библию иудейское предание о Мардохее и Эсфири — иудеях, которые якобы действовали при дворе персидского царя Ксеркса в начале V в. до н. э и одержали победу в конфликте с антииудейской придворной группой. Это предание уверенно рисует Мардохея и Эсфирь приверженцами крайней монотеистической ортодоксии, однако на самом деле имя Мардохей означает «человек Мардука» — верховного бога вавилонян, а имя Эсфири дано в честь вавилонской богини Иштар. Таким образом, и первые создатели этого предания, и реальные прототипы его главных героев (если таковые имелись), принадлежали не к монотеистам, а к евреям-язычникам, и свой ортодоксальный вид легенда о них приобрела лишь позднее (послужив, в частности, основой праздника «ханука»).
Ок. 458 г до н. э. персидский царь Артаксеркс I даровал Иерусалимской гражданско-храмовой общине ряд привилегий, поставил во главе нее своего придворного из иудеев, фанатичного монотеиста Эзру, и, по-видимому, подчинил в культово-ритуальном отношении верхушке этой общины и Иерусалимскому храму все прочие общины, желающие заявлять себя в качестве иудейских. Эзра ужесточил религиозную практику и всю жизнь в Иерусалиме в духе ортодоксального иудаизма, изгнав, в частности, из города и общины всех иудеев, не пожелавших расставаться со своими женами-язычницами. При
Покровительственные меры Ахеменидов в адрес иудаистской общины в Иерусалиме привели к тому, что уже к концу IV в. до н. э. еврейское язычество перестало существовать: неортодоксальные элементы ассимилировались в среде соседних народов, а сохранившие идентификацию группы иудеев в религиозном отношении подчинялись Иерусалиму и блюли поддерживаемую там монотеистическую ортодоксию, т. е. превратились в уникальную этнорелигиозную общность — язычники теперь официально не считались евреями вообще. К монотеизму перешли в третьей четверти I тысячелетия до н. э. и самаряне, утвердив в качестве своей священной книги Пятикнижие — первую часть Ветхого Завета; впрочем, иудеи не считали самарян евреями ни в смысле этноса, ни в совпавшем теперь с этносом религиозном аспекте (как неортодоксальных).
Тем не менее противостояние языческих и ортодоксальных теоцентрических тенденций в иудейской культуре сохранялось, хотя и в подспудной форме. Так, около III в. до н. э. была создана канонизированная в итоге «Книга Когелет» («Экклесиаст»). Во многих отношениях она продолжала традиции месопотамской и переднеазиатской «литературы мудрости» и фактически сочетала строгий монотеизм в картине мира (над всем властен единый всемогущий Бог) с антропоцентрическим отношением к нему. Согласно этому произведению, Бог устроил мир так, чтобы устрашать человека; миропорядок этот для людей в конечном счете неблагоприятен и безнадежен; людям в таком мире имеет смысл сосредоточиться на достижении собственных радостей, которые они все-таки могут добыть в рамках установленных Богом порядков, изменить которые они все равно не в силах. Другая вошедшая в Ветхий Завет композиция третьей четверти I тысячелетия — «Книга Иова», напротив, резко полемизирует с языческими жалобами на несправедливость Бога, под властью которого правда зачастую попирается, а праведники бедствуют. В книге подобные жалобы опровергаются вовсе не тем, что Бог на самом деле прав, а наблюдаемая несправедливость либо временная, либо кажущаяся (эти аргументы, взятые из месопотамской традиции, в «Книге Иова» отвергаются), а тем, что Бог по своему всемогуществу выше справедливости и не подлежит осуждению и упрекам, что бы Он ни делал.
В 60-е годы II в. до н. э. сама же иерусалимская верхушка, устав от налагаемых на нее ортодоксией ограничений, при первосвященниках, принявших греческие имена Ясона и Менелая, сперва попыталась реформировать иудаизм, интегрировав его с эллинизмом, а потом и вовсе запретила его под страхом смерти и ввела в Иерусалимском храме культ какого-то языческого божества (вероятно, западносемитского) вместо запрещенного отныне культа Яхве. Иерусалим превратился в полис эллинистического образца. Все эти меры разрешил и поддержал селевкидский царь Антиох IV Эпифан.
Об умонастроениях евреев-неоязычников дает представление антимонотеистический пассаж, вложенный позднее Иосифом Флавием (еврейским общественным деятелем и автором I в. н. э.) в уста одному из ветхозаветных персонажей — Зимри, израильтянину, выступавшему, по преданию, против проповеди и законов Моисея: «Ты, Моисей, сам следуй законам… к которым приучил народ исподволь, ибо в противном случае давно получил бы достойное возмездие и понял, что евреи не так легковерны. Но во мне ты не увидишь последователя твоих насильнических предписаний. Отняв у нас всякую усладу и самостоятельность в жизни, что принадлежат всем свободным людям, не признающим над собой постороннего владыки, ты доселе всеми способами навязывал нам — под видом законов — полное порабощение Богу… А жертвую я тем богам, почитать которых мне кажется подходящим, так как я считаю уместным отыскивать себе верное среди многих божеств, а не жить словно под властью тирана, на которого одного должна быть направлена надежда всей моей жизни. Никто не сможет похвалиться, что оказал на меня серьезное давление в делах, в которых я поступал по своему собственному влечению!»