Вспоминая голубую Землю
Шрифт:
Санди кивнула, вычерчивая дугу из глины по ее собственной ленивой марсианской параболе, застывающей в кривом изгибе крыла чайки. Ей нечасто доводилось работать с активной глиной; это было слишком дорого для ее обычных заказов, а на импорт нанотехнологий в Зону действовали строгие условия.
– Вот это-то меня и выбивает из колеи. С тех пор, как она вернулась, все время, что она была там, на орбите Луны... она знала об этом... своем заговоре.
– Ты говоришь так, словно она все еще жива.
– Я не хотела, но
– Я знаю об этом конструкте, Санди. Подобный объект данных, распределенное облачное программное обеспечение - мы вряд ли могли не обнаружить его присутствие в марсианском расширении.
Она скрыла свое потрясение. Если Паны собирались выведать ее секреты, будь она проклята, если доставит им удовольствие выглядеть удивленными по этому поводу.
– Конечно. Просто иногда, пусть даже на мгновение, я забываю, что это не моя бабушка.
– Понятная ошибка. Но, как я полагаю, не из тех, которые вы часто совершаете.
– Я стараюсь этого не делать.
Помолчав, Холройд сказал: - Ваша бабушка родилась в другом мире, Санди. В другом веке. Она пережила трудные времена; видела лучшее и худшее из того, на что мы способны. Так же поступали миллиарды других... Но она находилась в привилегированном, возможно, даже уникальном положении. Возможно, она не сталкивалась с войнами на собственном опыте, но она встретила бы многих людей, которых они затронули, и затронули сильно. Во времена Юнис тоже не было никаких Обязательных улучшений. Она бы поняла, что бывают времена, много раз, когда нам не всегда можно доверять в том, что мы поступаем правильно. Даже с Механизмом, направляющим наши действия, даже когда нейрохирурги вырезали злодейство из наших голов.
– Я не уверена, к чему это ведет, сэр.
– Все, что я хочу сказать, это... никто не был бы в лучшем положении, чем ваша бабушка, чтобы увидеть правду о человечестве. И учитывая все, что с ней случилось, никто не был бы в лучшем положении, чтобы наткнуться на опасные знания.
Санди прервала свою работу над скульптурой.
– Опасное знание?
– Я предполагаю, вот и все. Но если ваша бабушка действительно узнала что-то, какими бы то ни было способами... что-то, к чему, по ее мнению, остальные из нас не были готовы... вы действительно думаете, что она была бы настолько эгоистична, чтобы унести это знание с собой в могилу, навсегда?
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Джеффри погрузился поглубже. Наконец переходный канал открылся в подводную камеру, о размерах которой он мог только догадываться. Определенно, она была большой: вероятно, достаточно большой, чтобы поглотить оба крыла дома Экинья, а также изрядную часть территории. Она была сферической, а стены - черными, но экватор этой сферы был усеян входными и выходными отверстиями через равные промежутки времени, и эти светящиеся
Напротив него - вода была прозрачной, как оптическое стекло, - парило светящееся изображение, спроецированное на кривизну дальней стороны сферы. На мгновение ему показалось, что это Земля, видимая из космоса: она не сильно отличалась от того, что он видел, спускаясь в лифте Либревиля. Приглядевшись повнимательнее, он понял, что это не Земля и не какой-либо другой мир в Солнечной системе. На его поверхности были океаны, континенты и погодные системы, но они были принципиально неузнаваемы.
Подобно затмевающейся луне, миру-партнеру этой чужой планеты, темная фигура встала между Джеффри и изображением.
Через наушники ремня безопасности он услышал: - Вы можете оставить его у меня, спасибо. Я провожу его, когда мы закончим.
И в то же самое время, когда он услышал эти слова, произнесенные женским голосом на суахили почти без акцента, он почувствовал дозвуковую составляющую, глубокую, как мычание слона, передающуюся через воду в его живот, в его нервную систему.
Как будто сама Земля произнесла свое слово, формируя слова сквозь тектонический скрежет плит земной коры.
Он огляделся по сторонам. Его проводники ушли.
– Добро пожаловать, Джеффри Экинья, - произнес женский голос с тем же сопровождающим его рокотом.
– Спасибо, что согласились встретиться со мной. Ваша встреча с Труро - она была достаточно продуктивной?
Джеффри пристально вглядывался в воду, все еще пытаясь определить форму и протяженность темной фигуры и надеясь, что она не так далеко - и, следовательно, не так велика, - как того требовали его глаза.
– Аретуза?
– спросил он.
– Приношу свои извинения. Можно предположить, что мои посетители не нуждаются в представлении, но это непростительная грубость с моей стороны. Да, я Аретуза.
Джеффри решил, что было бы благоразумно ответить на ее вопрос.
– У Труро было несколько... интересных предложений.
– И каков ваш ответ?
– Подозреваю, что на самом деле я не в том положении, чтобы сказать "нет" после того, что произошло на Луне.
– Вы чувствуете себя в долгу.
– Заставили чувствовать себя в долгу. Полагаю, это одно и то же.
– Меня проинформировали о начинаниях Чамы и Глеба с филетическими гномами. Это небольшой аспект нашей работы, но, тем не менее, важный. Они заслуживают успеха. Я уверена, что вы могли бы сыграть жизненно важную роль в том, чтобы это произошло.
– С риском разрушить всю свою карьеру.
– Или создать новую блестящую. Зачем быть пленником своего прошлого?
Он воспринял это как приглашение направить разговор в неопределенное русло, касающееся Юнис.
– Мне сказали, что вы знали Линь Вэй.