Вспомнить все
Шрифт:
– А покоя нам не дадут.
– Не дадут. Слишком лакомый кусочек под солнцем отвоевали наши мужественные и жестокие предки. Тут под каждым квадратным метром, за долгие столетия войн, лежит мертвец. И слишком много желающих на эту землю. Францию мы почти уже потеряли. И дело не в президенте-мусульманине. Дело в восьмидесяти процентах французов, которые поклоняются Аллаху, считают ислам истинной религией.
– Истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач, – пражский епископ горько усмехнулся.
Электронные часы мягким женским голосом объявили – двадцать два часа.
– Ох, извини, что так занял твое время. И тебе, и мне надо отдыхать, –
– Без предательства Иуды не было бы распятия Христа, его воскрешения и, как следствие, торжества христианства… это тоже шутка, – Иван Поддубный тоже встал с кресла, чтобы проводить чешского кардинала.
Тот несколько секунд стоял, обдумывая только что сказанные слова, затем ссутулившись подошел к входным дверям.
– И я, и все, кто голосовал против тебя, все, кто разуверился в вере в Христа, еще поплатимся за свое предательство, за предательство христианства, – чех так быстро вышел из номера, что русич не успел ничего ему ответить. Входная дверь захлопнулась за вышедшим человеком.
Идя шаркающей походкой и тяжело вздыхая по гостиничному коридору к своему номеру, кардинал Йожеф Гинек подумал, что никогда не считал себя пророком. И даже в отдаленных мыслях не предполагал, что его эмоциональные слова о всеобщем ответе христиан за предательство своей веры сбудутся. Притом сбудутся в ближайшее время.
Так много умеющих предвидеть, и так мало умеющих предупредить…
Йеллоустонский национальный парк.
12.50 по местному времени.
Удушливый смрадный запах заполнил собой все вокруг. Через несколько минут всем прилетевшим на вертолете хотелось только одного – глотка чистого воздуха. Борис огляделся. Из-под земли то тут, то там вырываются чуть зловонные рыжеватые пары. Русич буквально кожей почувствовал сочащуюся из-под земли опасность, почувствовал раскаленную бездну, притаившуюся всего лишь в нескольких километрах под ним. В двух метрах от вертолета он увидел бьющих из-под земли два ключа. Над одним из них клубился пар. Борис подошел поближе. Холодный и горячий, чистый и мутный ручейки текли в полуметре друг от друга и вновь, пробежав несколько метров, скрывались под землей.
«Словно живая и мертвая вода», – Ковзану показалось, что он попал в старую русскую сказку, в Кощеево царство. Около ручейков зловещим синюшно-зеленым цветом отсвечивали лужицы воды. По всей долине, до темнеющего вдалеке леса, были разбросаны коряги и безжизненные стволы деревьев со следами бивших по ним молний. Казалось, что над всей землей колышутся печальные призраки и привидения потустороннего мира и слышатся жалобные стоны Василис Прекрасных и Премудрых, дев чистых и невинно томящихся в этом смердящем преддверии ада. Русич энергично мотнул головой, отгоняя видения.
– Как в сказке про Кощея Бессмертного, – стоящая с ним рядом Фекла словно прочла его мысли.
– Мы это место называем terriblewood, – к ним подошел Кларк.
– Как?
– Terriblewood! На русский это можно перевести как жутколесье.
– Это точно! Я словно в Кощеево царство попал – есть такой персонаж русских сказок, Кощей – злой бессмертный маг, которого
– Иван-царевич? – лицо американца напряглось, он пытался понять смысл этого слова.
Русич пришел на помощь:
– Иван-царевич – это сын царя. Принц!
– А-а-а, понятно. А как же он его убил? Маг же был бессмертный!
– Было у него одно слабое место. Его смерть была в игле. А игла была спрятана в яйце. Иван яйцо разбил, взял иглу и сломал ее, – Борис увидел, что брови Кларка от удивления полезли вверх.
– Это детская сказка?
Ковзан на мгновенье замер, не понимая. Затем хлопнул американца по плечу:
– Яйцо было в утке. Утиное яйцо.
Все трое весело расхохотались.
Привлеченные смехом, к ним подошли остальные летевшие в вертолете. Борис и Кларк коротко пересказали своим коллегам свой разговор. Американец еле сумел закончить свой рассказ, давясь от смеха:
– I specify gentlemen, the egg was duck [75] .
Теперь хохотали все. Что-то сюрреалистическое было в этом – рядом с «Глоткой Дьявола», откуда с таким тяжким подземным дыханием вырывается пар, будто ты стоишь в преддверии девятого круга ада, в преддверии апартаментов самого Дьявола, стояла группа русичей и американцев и хохотала во все горло. И вместе с этим смехом уходило нервное напряжение, связанное со всей этой поездкой, которое держало всю группу этих людей.
75
Уточняю, господа, яйцо было утиное (англ.).
– Так палача злого мага звали Иваном? – Кларк, улыбаясь, смотрел на Ковзана.
– Да.
– А… ммм… как это по-русски… имя твоего отца…
– Отчество.
– Да, отчество! А твое отчество Иванович? Борис Иванович?
– Да.
– Так, может, ты сын того принца, который уничтожил злого мага?
Эта шутка вмиг вернула русича в реальность.
«Ну и что я должен здесь обнаружить? Обнаружить то, что не обнаружили сотни профессионалов, оснащенных современнейшими приборами, – те же мысли, что приходили ему и в вертолете, вновь закрутились в голове Бориса. – И даже если я что-то обнаружу, чем я реально смогу помочь? Эпидемию можно остановить, войну предотвратить усилиями дипломатов, астероид сбить с пути многомегатонным термоядерным зарядом. А вот как перекрыть глотку вулкану, да еще такому, рядом с которым всемирно известный Везувий, уничтоживший Помпеи, выглядит как писающий мальчик на фоне Ниагарского водопада? Я что, Господь Бог?».
– Боюсь, Кларк, я не царских кровей, – Борис вымученно улыбнулся. Он почувствовал, что стоящая рядом Фекла взяла его за руку.
– Ладно, поживем – увидим, – американец дипломатично прервал беседу.
– А в этих местах люди живут? – спросил Ковзан, чтобы прервать возникшую неловкую паузу.
– Немного. Служащие парка и работники отелей и кемпингов.
– А туристов много?
– Туристический сезон заканчивается в августе. Так что туристов уже осталось немного.
«Уже легче. Мало людей придется эвакуировать, если что… Какой, к черту, мало, если бахнет супервулкан, то эвакуировать придется все Штаты, как минимум», – какая-то догадка скользнула в голове русича, но, так и не оформившись в мысль, тут же растаяла, как облачко пара из дымящейся «Глотки Дьявола».