Вся чернильная рать...
Шрифт:
Это объективный процесс, и никакие заклинания советологов остановить ход истории не смогут.
Семидесятые годы — особенно вторая их половина — оказались на редкость «урожайными» по части производства громадной массы различного рода опусов — от романов до кинофильмов — о некоем «коварстве» советских людей, об их неистребимой «приверженности» шпионажу против Америки, о некой вожделенной мечте советского человека, который якобы спит и видит, как бы половчее да повнезапней десантироваться на Американский материк, взорвать Белый дом и установить власть Советов в США… Назовем, к примеру, романы Форсайта «Дьявольская альтернатива», Смита «Парк Горького», книги журналистов Гедрика Смита «Русские», Роберта Кайзера «Россия. Народ
Иными словами, все средства массовой информации Соединенных Штатов Америки слаженно и организованно развернули невиданную по масштабам психологическую обработку людей, с невероятным упорством и энергией внедряя в сознание средних американцев антикоммунизм как линию жизни, как основу бытия.
Американский писатель Гор Видал в интервью «Литературной газете» в октябре 1982 года с горечью говорил: «…Наши средства массовой информации обо всех говорят гадости, и особенно о вашей стране — вот уже 65 лет».
Не осталась в стороне от общего движения антикоммунистической мысли и та часть американской советологии, которая занимается истолкованием советской художественной культуры, и литературы социалистического реализма особенно. Здесь также наметились многозначительные перемены. От некоторой растерянности, свойственной первому периоду разрядки, когда общественность США справедливо усматривала в советологии опасную помеху развитию добрососедских отношений с СССР, до сознательного возвращения «на круги своя» и ускоренного производства сочинений о советской культуре в старом антикоммунистическом духе, вполне отвечающем оголтелому антисоветизму в современной политической жизни страны.
Не случайно именно в семидесятые годы в США отчетливо прослеживается тенденция к активному отбору для переиздания тех книг советологов, которые были написаны во времена «холодной войны» и отличаются крайне предвзятым, недоброжелательным освещением проблем развития, скажем, советской литературы. Например, опубликованная в 1951 году книга Г. Струве «Советская русская литература. 1917—1950 гг.» вновь вышла в 1971 году под названием «Русская литература при Ленине и Сталине. 1917—1953 гг.»; изданная в 1958 году книга Р. Мэтьюсона «Положительный герой в русской литературе» вторично появилась под тем же названием в 1975 году и др. Подобные переиздания сопровождаются тенденциозными предисловиями или послесловиями, добавлением обширных новых глав, нацеленных на дезориентацию читателей относительно реальных процессов развития современной советской литературы.
Знакомясь с этими новыми «добавлениями» к старым, густо пропитанным ядом антисоветизма книгам, явственно ощущаешь оголтелый, ничем не сдерживаемый антикоммунизм их авторов, самоуверенную безапелляционность в суждениях о явлениях советской литературы последнего периода; озадаченно смотришь на гордые позы менторов, красными карандашами выставляющих в своих «классных журналах» неудовлетворительные оценки советским писателям за верность социалистической Родине, идеалам коммунизма, делу КПСС; с удивлением обнаруживаешь нескрываемое желание этих непрошеных «наставников» всерьез поучать советских литераторов, как и о чем им следовало бы писать…
Не случаен, разумеется, и тот факт, что главное внимание в сочинениях советологов семидесятых годов уделяется пространному, напыщенному восхвалению сочинительства различных литературных власовцев и отщепенцев, отвергнутых советским обществом и которых советологи именуют диссидентами.
В предисловии ко второму изданию своей книги «Положительный герой в русской литературе» (1975 г.) Р. Мэтьюсон прямо заявляет, что он решил осовременить свой старый труд за счет добавления новых глав, целиком посвященных
9
Mathewson R.The Positive Hero in Russian Literature. Stanford (Calif.), 1975, p. 18.
10
Ibid., p. 11.
11
Mathewson R.The Positive Hero in Russian Literature. Stanford (Calif.), 1975, p. 17.
Никакой другой литературы в Советском Союзе, кроме диссидентской, никаких других писателей для Мэтьюсона в нашей стране не существует.
А в результате американские читатели (а подобные книги читают главным образом студенты) получают крайне искаженное представление о реальных ценностях советской художественной литературы.
Таким образом, объективное освещение культурной жизни в Советской стране подменяется в книгах советологов семидесятых годов конъюнктурно-спекулятивными рассуждениями о судьбе литературных власовцев, взбешенных графоманов, просто уголовников, а также извращенным толкованием некоторых общественно-политических явлений в СССР.
Судя по всему, концепция американского мессианства, претензия на самозваное лидерство в глобальном масштабе, на роль некоего суперарбитра все еще владеет умами советологов и движет их пером. Догмы этой мертворожденной концепции заставляют их начисто игнорировать реальное содержание художественного процесса в СССР, сосредоточиваться лишь на тех отдельных негативных явлениях, которые выгодны советологам с пропагандистской и классовой точек зрения.
Укажем хотя бы на неприглядную историю с так называемым альманахом «Метрополь». Группа московских литераторов и окололитературных обывателей подготовила рукописный вариант сборника с претенциозным названием «Метрополь» под предлогом существующей якобы острой необходимости ознакомить читателя с неким «пластом» литературы, который-де не находит признания в официальных издательствах. 17 января 1979 года организаторы сборника принесли рукопись в Московскую писательскую организацию, а всего через неделю после этого один из американских издателей объявил по «Голосу Америки» о том, что оригинал сборника давно уже получен им от составителей и вскоре выйдет в свет на русском языке.
Как по сигналу, буржуазная западная пресса затеяла очередную пропагандистскую кампанию по поводу «зажима» талантов в СССР. Подключились к этой кампании (по просьбе некоторых составителей сборника) и отдельные американские писатели. Как позже выяснилось, ни один из них не имел возможности объективно оценить содержание сборника из-за незнания русского языка. То есть они поторопились «заступиться» за предмет, о котором не имели ни малейшего представления, поверив на слово организаторам пропагандистской антисоветской кампании.