Второй Карибский кризис 1978
Шрифт:
Аккуратно потрепал меня по голове, пожелал удачи и в сопровождении свиты удалился.
– Ты человек, Васин, не плохой, но закончишь ты свою жизнь не у себя в тёплой постели, а чёрт знает где! – прошипел вернувшийся Мячиков, после того как проводил своего начальника до дверей. – Ты что с ума сошёл? Ты как с Министром разговаривал?!?! Совсем ополоумел?
– А что такого-то? – пожал плечами давешний пионер. – Он чего не человек что ль? Нормально разговаривали.
– Да ты… Да ты… – от ошеломления чуть не задохнулся
– На самом деле, Васин, ты почему себя так ведёшь?! Это же самое настоящие хамство! Своим поведением ты ставишь всех нас в неловкое положение! – поддержал его подошедший Минаев. – Это недопустимое поведение!
– Да чего такого я сказал-то?! – не понял Васин. – Вроде всё норм было. Он посмеялся даже.
– Как это что? Как это что? А кто сказал министру, мол, заберите диплом себе? Ты на что намекал? На то, что Министр не имеет высшего образования?
– Ну, вы загнули. Не намекал я на это. Вы тут ещё шпионский заговор найдите. Можете Тейлора приплести для солидности, – хмыкнул я.
– А ну прекрати хамить!
– А Вы прекратите нести чушь о намёках!
– Прекратите оба. Нашли место, – одёрнул всех Мячиков, посмотрев по сторонам.
– Интересно, почему товарищ Министр так мягко отреагировал и даже более того, прилюдно сказал, что в соревновании будет болеть за Васина? – задумчиво произнёс Лебедев.
– Мне кажется, ответ на этот вопрос нам может дать наш юный друг, – предположил, как всегда неожиданно появившийся из ниоткуда, полковник Кравцов.
Вся старая троица удивлённо посмотрела на него, а потом перевела взгляды на меня и вопросительно уставились.
– Эх, – поморщил носик милый Саша и выдал государственную тайну. – Наверное, Министр просто в курсе, что вчера я встречался с Леонидом Ильичом.
– С каким Леонидом, э-э, Ильичом? – опешил Мячиков.
– Причём тут ваш гармонист? – проявил абсолютную близорукость руководитель Госконцерта.
– Это ты про товарища Брежнева говоришь? – осторожно и почти шёпотом, поинтересовался Лебедев, посматривая по сторонам – нет ли кого рядом.
– Ну да, про товарища Брежнева. Про нашего любимого дядю Лёню, – скромно кивнул головой друг и любимый племянник Генерального Секретаря ЦК КПСС.
В эту же секунду Кравцов ожидаемо крякнул и чуть от нас отошёл, вероятно, чтобы не показывать своих эмоций.
«Ржать, что ль пошёл?»
– Как с товарищем Брежневым? – на уровне ультразвука зловеще просипел Мячиков. – С самим?!?!
– Ну да, – в очередной раз кивнул самый-самый любимый племяш САМОГО!
– Э-э, – в свою очередь прохрипел Минаев, растерянно глядя на членов «Тройки плюс», которая неожиданно возродилась, словно феникс из пепла.
Прошло менее двух минут, прежде чем пришедший в себя замминистра прошептал:
– Но даже если это так, а насколько я понимаю – это так, то… э-э… Саша, всё равно
– Да не грубил я никому – ни старшим, ни младшим. Случайно вырвалось. Вспылил. Прошу прощенья, – вздохнул комсомолец и, чтобы всех успокоить, сказал: – Постараюсь впредь держать себя в руках.
– Постарайся, постарайся, Сашенька, – вытирая платком шею, проговорил Мячиков, растерянно смотря на своих подчинённых.
Те тоже задумчиво молчали, не отводя от меня глаз.
* Внимание! Внесена правка!
Теперь ГГ дал писателям не 500 руб, а 200. И, так как ГГ приехал в Министерство без денег, то деньги у него появились, когда он достал их из ботинка в котором была заначка. (Правка не большая. Отмечена синим цветом)
Глава 17
Оставив размышлять начальство над вопросом: «А не пора ли Александру Сергеевичу прекратить тыкать, и перейти на „Вы“ (раз уж такие дела творятся)», спустился вниз, оделся в гардеробе и даже сумел выйти из здания.
Но вот добраться до ресторана к своим писателям так и не сумел. Закон подлости, что уж тут поделаешь. По нему обязательно, раз уж человек собрался что-то сделать, то фиг это у него выйдет. Во всяком случае, сразу это точно сделать не получится.
Вот и у меня так сложилось. Вроде бы вот он ресторан – пятьдесят метров по прямой, свернул за угол, перешёл дорогу и через двадцать шагов вход в заведение, где меня ждут, но для играющей со мной судьбы это было бы слишком просто. Ей – судьбе, всегда хочется, прежде чем что-то дать, всячески поизгаляться над бедным прекрасным комсомольцем. И она – судьба, с удовольствием это делает.
А потому…
– Саша! Саша! Падажды! – раздался крик за спиной.
Обернулся и увидел спешащего ко мне, чуть ли не бегом, Хачикяна, который на ходу одевал ондатровую шапку ушанку на голову задом наперёд и застёгивал светло-коричневую дублёнку.
– Погади, дорогой, – запыхавшись, проговорил он приблизившись.
– Привет, Давид Эдуардович, – поздоровался культурный я. – Что случилось?
– Здраствуй, Саша! Здраствуй, дорогой! – тяжело дыша быстро заговорЫл он. – Вот сматру ты уже уходышь. Ужэ насовэщался с прикрыплённымы к тэбэ пысатэлями. Бэстра ты, да.
– Если тебе интересно, то совещание со своей тройкой, я перенёс в другое место. И вот сейчас туда бегу. Так что ты, пожалуйста, скажи, что ты хотел, и я помчался. А то опаздываю уже, – поторопил его опаздывающий в заведение недавний пионер. – Или ты просто поздороваться хотел?
– Нэт? – замотал головой режиссер, а затем не логично продолжил: – То есть да!
– Э-э…
– Паздароватъся и ещё сказать – поговарыть, – наконец сформулировал он.
– Может, отложим? В Ереване на премьере поговорим? Просто сейчас действительно спешу.